PRосто быть богом: ВВП

Плавными движениями рук Пульхер Силантьевич, потомственный экстрасенс- ясновидящий, правнук самой Пульхерии Великоволжской, предсказавшей большевицкий переворот семнадцатого года, начал медленно и с чувством собственного достоинства укладывать в потёртый кожаный саквояж свой колдовской скарб. Первыми исчезли в недрах саквояжа оплавленные свечи в вощёных стаканчиках — в таких ёмкостях обычные, не обладающие высоким знанием великоволжцы готовили рассаду для огорода. Затем в особый замшевый чехол нырнул хрустальный шар, чьим подмигиваниям так и не отозвался Жарский. Небольшие эбонитовые пирамидки экстрасенс валетом уложил в картонную коробку из–под обуви, мелькнула белая галочка, несколько неуместный логотип «Найка». В казавшийся бездонным саквояж уместилась и холщовая хламида Пульхера Силантьевича, и серебристая скатерть, прежде расстеленная прямо на рабочем столе главы города. Теперь, когда Жарский отказывался не то что руководить городом, а элементарно обозначить своё присутствие на этом или том свете, место за столом по праву принадлежало Ольге Жарской.

Без форменной одежды, в широких чёрных брюках и белой футболке с Микки Маусом, экстрасенс казался совсем молодым и каким–то несерьёзно худым. Он понимал, что отказ Жарского говорить породил некое недоверие клиентов, но слукавить не позволяла профессиональная гордость. Конечно, он мог детально рассказать о судьбе рыбы, и всё же промолчал, справедливо рассудив, что данная информация не будет воспринята должным образом. Из кармана штанов Пульхер Силантьевич достал сложенный вчетверо листок и, аккуратно расправив, положил его перед Ольгой:

— Вот, Ольга Ильинична, взгляните.

— Что такое? — Ольга взяла листок и стала читать вслух. — Гороскопы, благоприятные дни. Листовки с запахом денег. ОЭХ… Что это? И, вообще — зачем?

— Калькуляция. Вы же собираетесь баллотироваться на должность мэра? — экстрасенс не столько спрашивал, сколько утверждал.

— Почему вы так решили? — Ольга подозрительно посмотрела на Заусайлова, тот развёл руками и отрицательно покачал головой, мол, никому ничего не говорил.

— Увидел, — кратко и с достоинством ответил экстрасенс, приложив ладонь к груди, прямо на круглое ухо весёлого мышонка. — А ОЭХ — это отрубание энергетических хвостов…

— Отрубите мне хвост по самую голову! — сквозь утробный смех раздался громкий голос и в кабинет шагнул высокий парень лет тридцати.

Несмотря на светло–серый деловой костюм и белую рубашку, пришедший был какой–то разболтанный, словно руки и ноги у него росли не как у всех людей, а были приделаны на шарнирах. Парень радостно, от уха до уха, улыбался.

— Кажется, я по адресу, здравствуйте! — громче, чем это принято в присутственных местах, и гораздо, гораздо радостней воскликнул парень.

— Сегодня — не приёмный день. Как вы попали в администрацию? — Ольга разозлилась. Чёрт знает что, не мэрия, а проходной двор!

Заусайлов встал с кресла и пожал парню руку:

— Ольга Ильинична, — церемонно обратился он к Ольге, — разрешите представить. Лев Зайцев, политтехнолог из Москвы, специалист высокого класса.

Разболтанный раскланялся подчёркнуто вежливо, не переставая улыбаться.

— До свидания, я завтра зайду, — погрустневший экстрасенс, прижав к животу потёртый саквояж, спешно ретировался.

— Вижу, вы всё за меня решили, Пётр Петрович. И напрасно вы… — начала Ольга, стараясь не обращать внимания на Зайцева, который беззастенчиво её разглядывал. Это был взгляд работорговца, что Ольге жутко не понравилось.

От немедленного изгнания политтехнолога спас телефонный звонок. Звонил начальник МУДЕЗа Заводского района.

— Ты что, охренел, Прутков? — строго спросила Ольга после первых заполошных объяснений. — Немедленно ликвидировать аварию. Я сказала — немедленно!

Зайцев, поддёрнув отглаженные штанины, уже по–хозяйски расселся в кресле рядом с Заусайловым и раскладывал на низком столике стопки сшитых пружинками не то отчётов, не то ещё какой–то фигни.

— Это ничего, что я разговариваю? — малиновым голоском, прикрыв трубку рукой и поднимаясь из кресла, спросила Ольга у Зайцева. Встав в полный рост, она очень эффектно смотрелась на фоне огромной цветной карты Великоволжска, вертикальной полосой перечеркнувшей стену от самого пола до потолка. Основные городские достопримечательности и прочие важные объекты были представлены в выпуклом виде. Где–то по самому низу карты, у Ольгиных ног, струила свои воды многострадальная река Сосна, впадая в ярко–синюю Волгу.

— Ничего, ничего, пожал–ста, — заржал тот. — Куда же вы? — вытягивая шею, спросил он уже у захлопнувшейся двери, за которой с переносной трубкой возле уха скрылась Ольга Ильинична.

Было слышно, как в коридоре Ольга резко, как настоящий прораб, отчитывает телефонного собеседника за какие–то не то трубы, не то трупы.

Зайцев посмотрел на Заусайлова: