PRосто быть богом: ВВП

Глава третья. Но не верьте этой тишине

На знакомые мелодии народ шёл, как рыба на свежего червячка. Ничто так не объединяет людей, как музыка. Лирические и торжественные, тревожные и до боли знакомые звуки старых добрых песен времён тоталитаризма действовали как дудочка крысолова. К проплаченным — триста заявленных, явилось двести восемьдесят девять — участникам шествия подтягивались всё новые и новые добровольцы.

Лишь гимн Сухов категорически отказался включать в музыкальный ряд, сопровождающий грандиозное действо под названием «Марш защитников».

Марш стартовал от памятника рыбаку–бурлаку ровно в пять тридцать пополудни, чтобы трудящиеся могли спокойно защищать город без ущерба для основной работы.

Впереди колонны демонстрантов шествовали Вован и Николай Николаевич, рабочие порта. Именно их, как настоящую «трудовую косточку», Генералов уполномочил нести транспарант–простыню с нарочито неровной, от руки начертанной надписью:

Мы — не рыбы! Молчать не станем!

Простыня была примотана к древкам от швабр, что создавало иллюзию истинно народного творчества.

Высокие парни–волейболисты шагали по обе стороны колонны так, чтобы приглашённым телевизионщикам было удобнее захватывать в кадр спортивные их фигуры в специальных майках, где на груди красовалось: «Мы за Виктора Сухова», а на спине: «Виктор Сухов за нас!».

Мальчишкам достались лопаты. На деревянных плоских поверхностях тексты были достаточно лапидарны. «За наше счастливое детство» — был из самых длинных.

Сам Виктор Иванович Сухов ждал защитников в конце набережной, на площади перед детским парком. Оттуда же шёл и основной источник звука — мощные динамики были установлены слева от наскоро сколоченной дощатой трибуны. Стереоэффект создавал автомобиль с матюгальником, крадущийся за все увеличивающейся толпой. Толпа нестройно подпевала, путаясь немного в словах. Понятно, что путались, живое всё же пение, не ущербное караоке.

Трибуна была установлена таким образом, чтобы естественным её оформлением, грандиозным задником являлась плотина Великоволжской ГЭС. Той самой, которую, собственно, и собирались не то взорвать, не то наоборот, куда–то перенести и воздвигнуть. В общем, жители Великоволжска не очень–то и понимали, что и от кого надо защищать. Но затопить любимый город, малую свою родину, позволить никак не могли.

Музыка смолкла. Народ криками приветствовал трибуна Сухова, вскинувшего руки в приветствии. От одной руки тянулся провод — микрофон нужной мощности удалось найти только такой, старомодный.

— Приветствую вас, друзья, земляки! Большая беда пришла на нашу землю! Но враг не пройдёт! — уверенно, по–левитановски прогремел голос, раскатился эхом по Волге–матушке.

— Носапаран! — завопил Вован, в ажиотации перепутав слоги заученного клича.

— Враг не пройдёт! — подхватил Николай Николаевич.

— Не пройдёт! — взвизгнул незапланированный женский голос.

— Вместе отведём беду! — орал Сухов, размахивая микрофоном.

— Вместе! — вторили мужики из проплаченных.

— Вместе! — не сомневались и даром присоединившиеся.

— Мы защитим свою малую Родину! — Сухов рубанул воздух ладонью.

По этому сигналу мальчишки, сидевшие за трибуной, одновременно открыли клетки. И десятки белых голубей взмыли в высокое небо Великоволжска. На фоне серой громады плотины они смотрелись прямо ангелами, вестниками спасения.

Ангелов во избежание конфуза не кормили целые сутки, поэтому, сделав пару кругов, они что было сил полетели в сторону родной голубятни.

— Сегодня, здесь и сейчас, мы начинаем строить линию защиты нашего города, — продолжал Сухов. — Кто с нами?

Говорить о себе во множественном числе Сухова научила Виктория. «Это создаёт эффект команды», — объяснила она.

— Я! Я! Я! — раздалось из толпы, не ведающей этаких тонкостей.

Николай Николаевич подтолкнул локтем зазевавшегося Вована.

— Даёшь баррикаду! — выдал тот программную реплику.

И уже волейболисты тащили к трибуне сухое дерево, а мальчишки катили автомобильную камеру.

— Строительство баррикады объявляю открытым! — не столько толпе, сколько телевизионщикам объявил Сухов. — О! Кого я вижу! Поприветствуем заслуженного метростроевца, товарищи!

На трибуну уже взобрался взлохмаченный и чрезвычайно взволнованный изобретатель Мысливчик. Он долго и со значением тряс руку Сухова, пока тот, наконец, не отдал микрофон.

— Великоволжцы! — заявил Мысливчик. — Пригласить всех вас позвольте на открытие станции метрополитена новой. Состоится…

Даты открытия никто не услышал, как и, впрочем, всего остального. Изобретатель как–то не обратил внимания, что микрофон выключен. Мысливчик достал лист бумаги и с поклоном вручил Сухову. Тот принял бумагу и включил микрофон.

— Позвольте предложить также строительства план баррикады, — уже во всеуслышание прошуршал Мысливчик.

Сухов заключил старика в объятия и стащил с трибуны. От греха подальше. Находиться в эпицентре событий становилось небезопасно. Народ, кажется, вошёл во вкус.

***