PRосто быть богом: ВВП

За ночь народная баррикада на окраине детского парка превратилась в серьёзное фортификационное сооружение. Её хрупкий скелет, ещё вчера сооружённый «суховцами» из доступных подручных средств — вроде садовых скамеек, сухих веток и прочего почти мусора, оброс мясом плотно набитых песком мешков. Кое–где виднелись даже амбразуры с грамотно «настроенными» секторами обстрела.

Оружие, правда, не раздавали. По причине его отсутствия в доступных арсеналах. Да и некоторые представители народа не выглядели слишком надёжными — сдуру и вправду могли начать палить во все стороны.

Баррикада тянулась, наискосок пересекая берег Волги, и уходила своей мощной плотью прямо в воду — уже этак метров на десять от берега. Спокойные воды Волги, встретив неожиданное препятствие на своём пути, недовольно бурлили и пенились. По хребту баррикады сновали работяги с мешками, продолжая процесс. Баррикада потихоньку преображалась в новую плотину, призванную хотя бы символически оградить город от затопления.

Над баррикадой трепетал на ветру бледно–голубой великоволжский флаг с гербом города: пчелой в верхнем поле и рыбиной — в нижнем. Возле флага на вершине стоял сам Виктор Сухов и из–под ладони обозревал дальние подступы со стороны детского парка. Именно отсюда ожидалось наступление противника.

Оборону заняли рабочие порта во главе с Вованом и Николаем Николаевичем, волейболисты и прочие сочувствующие. Все были серьёзны и трезвы.

Вован нервно курил — напряжение момента с каждой минутой нарастало. Палыч, не выпуская из рук мобильника, наблюдал за происходящим от самого берега и в случае крайней необходимости готов был взять командование на себя.

— Идут! — провозгласил, наконец, Сухов.

— Идут! Идут! Идут! — прошелестело по рядам защитников.

По главной аллее парка приближалась колонна «царистов» — все как на подбор в полосатых тельняшках. Сам Вася — Царь возглавлял шествие.

Метров за сто до баррикады колонна начала рассредоточиваться. Сначала хаотично, но затем прямо по ходу перестраиваясь в стройные широкие ряды. Из матюгальников следовавшей за ними радиопередвижки раздались ритмичные и мощные аккорды Седьмой симфонии Шостаковича. Той самой, что в первый раз исполнили в осаждённом Ленинграде. И хотя в ней маршевая часть символизировала как раз нашествие фашистских варваров, на сей смысловой ляпсус никто не обращал внимания. Уж больно хороша была музыка для полноценной психической атаки! А особенно этот маршевый кусок, записанный «по кругу»: та–да — та–дат–та!

«Царисты» вышагивали точно в ритме музыки. Два длинных шага — три коротких.

Та–да — та–дат–та! Та–да — та–дат–та!

Прямо как белая гвардия в фильме «Чапаев».

В тылах защитников тоже зазвучала заранее подготовленная «Вставай, страна огромная!».

— Фашисты! — раздался со стороны баррикады чей–то слишком грамотный фальцет.

Но его не поддержали. Какие уж тут фашисты, когда все вокруг — родственники?!

— Смотри, Вован! Твоя! — указывал Николай Николаевич на шагавшую в первых рядах марширующего противника жену Вована Надежду.

Лишь на мгновение задержав взгляд на жене в тельняшке, в одном ряду с нею Вован углядел тёщу Николаича и ткнул товарища в бок:

— Сам смотри!

И вправду: брат шёл на брата, сестра на сестру, муж на жену, тёща на зятя, свекровь на сноху!

Та–да — та–дат–та!

Гражданская война в отдельно взятом Великоволжске, давно зревшая, перешла в решительную, боевую стадию.

Палыч нервно сжал в ладони вмиг запотевший мобильник.

***

Припарковались у клумбы с фиолетовыми левкоями. Чуть в стороне от поля битвы, но на возвышении, так что вид открывался, как из ложи бенуара.

— Хорошо идет та группа, в полосатых купальниках, — констатировал Генералов. — Жаль, бинокля не захватили.

— А наш–то, смотри, прямо трибун! — восхитилась Вика, выхватив взглядом мужественную фигуру Сухова на вершине баррикады. — Осанка — блеск!

Мышкин, мирно дремавший всю дорогу, встрепенулся и сел. Он уткнулся глянцевым носом в стекло передней дверцы, глазками–бусинками оценивая обстановку. Баррикады и прочая ерунда интересовали Мышкина меньше всего. По стеклу ползла муха, и именно за нею он следил пристально, не выдавая прежде времени охотничьего азарта.

Напротив их машины, у клумбы с розовыми левкоями, взвизгнув тормозами, остановилась новенькая «вольво».

Муха улетела, и Мышкин разочарованно зевнул. Кажется, ничего интересненького в ближайшее время не предвиделось. Тоска–а–а. Дотянуть бы до вечерней прогулки. Там, возле самого дома есть такой интересный столбик…

Вдруг яркий лучик солнца коснулся правого глаза, скользнул к левому. Что такое? Мышкин встрепенулся, чихнул и вскочил на все свои четыре лапы, едва не соскользнув с колен хозяйки на вонючий резиновый коврик автомобиля.

Виктория и Генералов одновременно посмотрели на «вольво» и переглянулись.

— Конкурирующая фирма, однако, — усмехнулся Генералов.

В «вольво» рядом с водителем сидел политтехнолог Лев Зайцев. Он радостно улыбался коллегам и боковым зеркальцем пускал солнечных зайчиков прямо в морду Мышкина.