Просто секс и ничего личного

Она машинально оборачивается на зашторенное окно.

— Кто?

И я всё-таки рассказываю ей про красивую BMW и причину сегодняшнего бегства с остановки…

Глава 12. Не верь врагам смирившимся...

Глава 12. Не верь врагам смирившимся...

Бойся – не бойся, а на работу надо. Поэтому с утра пораньше мы полным составом выходим из дома: Ирка — дочку в сад, потом сама на рынок, решать какие-то вопросы, а я — в офис.

Охранник, тот, что так откровенно пялился вчера, сегодня опускает вдруг взгляд и делает вид, что не замечает меня. Админ на ресепшен дежурно улыбается, но смотрит мимо. Прекрасно! Значит, генеральный не соврал и не просто изъял видео из обращения, но и устроил нагоняй за его распространение.

Настроение улучшается. На приподнятой волне я даже умудряюсь за какой-то час-полтора подготовить презентацию для предстоящей встречи с китайцами, когда меня вызывает вдруг генеральный.

Ловлю себя на том, что иду к нему с удовольствием, как к доброму другу. Надо же, а ведь ещё вчера уходила из его кабинета на ватных ногах и с лёгкой тошнотой!

— Борис Константинович, доброе утро! — улыбаюсь во весь рот, входя в кабинет. Закрываю за собой дверь. — Вызывали?

— Да-да, присаживайтесь, Алиса Юрьевна, — кивает он, не отрываясь от бумаг.

Добрых минут пятнадцать что-то читает, отмечает, подписывает — словом, как ни в чём ни бывало работает, а я сижу. Как дура.

— Ну что, Алиса Юрьевна, — наконец поднимает он глаза, и его взгляд неожиданно оказывается тяжёлым и холодным, — разобрался я вчера с вашей просьбой. Изучил, так сказать, вопрос. И обнаружил один крайне неприятный факт…

Пауза. Смотрит. А я не понимаю, что происходит, но почему-то начинаю потеть.

— Оказывается, одна из наших ведущих сотрудниц, — посопев, продолжает шеф, — перспективный, подающий огромные надежды специалист по международным коммуникациям, которую я лично собирался премировать сегодня двойным окладом и повысить до начальника отдела, на поверку оказалась крайне аморальной, позорящей авторитет нашей компании личностью.

Снова пауза. Чувствую, как мои щёки заливает краской, но всё ещё не понимаю… Это он про Аньку? Ну, в контексте того, что спалил её связь с Сергеем?

— Недопустимость такого поведения, Алиса Юрьевна, прописана в уставе нашей компании! Но, видимо, этот устав писан не для всех?! Или как ещё прикажете это понимать?

Молчу. Просто не знаю, что отвечать.

— И либо вы сейчас же пишете заявление по собственному желанию, Алиса Юрьевна, без отработки и выходных пособий, либо приказ об увольнении напишу я! По статье! И тогда ни одна приличная компания не возьмёт вас больше даже уборщицей!

Я сначала теряю дар речи, потом начинаю блеять:

— Но… Н…но, Борис Констан… Константинович… Но как же… А… а как же… — В голове ураган мыслей. У него что, амнезия? Мы ведь вчера обо всём… — А… А… Но…

— Пишите, Алиса Юрьевна! — пихает генеральный лист бумаги. Тот скользит по столу и останавливается рядом со мной. И меня прорывает:

— Но Борис Константинович! Я-то здесь причём? Нет, ну то есть, я виновата, не спорю, но это единственный эпизод за всё время, и это, на секундочку, мой муж. Муж! Ну и где здесь аморалка? Это частная жизнь, которая, кстати, выползла наружу исключительно потому, что другие сотрудники вашей компании — и вы сами мне вчера об этом рассказывали! — нарушают по полной, причём неоднократно и самым что ни на есть наглым образом! Вот уж где аморальное поведение! Почему же вы их не увольняете? Почему именно я?!

Генеральный изучает меня пристальным тяжёлым взглядом. Так долго, что у меня появляется надежда на справедливость.

— Ну что ж, возможно вы и правы, — наконец кивает он. — Но тогда тем более нужно самым тщательным образом изучить ситуацию со всех сторон. — Щурится, губы-сардельки складываются в улыбочку: — И куда приехать сегодня вечером вы уже знаете, не так ли? Только на этот раз без группы поддержки, пожалуйста.

И тут до меня наконец ка-а-ак дойдёт! Кровь ударяет в голову так резко, что окружающий мир словно заливается багрянцем. Дыхание перехватывает, рот хлопает будто сам по себе, а внятная речь, наоборот, застревает в горле.

— Да вы… Вы… Да как вы… Как вы смете! Да я жаловаться буду!

— Ну-ка цыц! — грозно шлёпает он по столу. — Разоралась тут. Жаловаться она будет! Да я таких как ты неженок пучками через колено ломаю, и ни одна потом даже вякнуть не смеет, хотя поначалу все, как одна, грозятся. — Презрительно фыркает. — Нашлась тут самая умная! Сестра к ней приехала, видите ли! Помяни моё слово, девочка, сегодня же вечером будешь у меня! И если на этот раз будешь шёлковой, то уже завтра станешь начальником своего отдела, а муж твой с этой его шлюхой вылетят по статье! А нет, так проваливай, и чтобы я тебя здесь больше не видел!

Импульсивно запускаю в него карандашницей со стола:

— Ну и пошёл к чёрту, старый козёл!

— Сегодня в восемь! И не опаздывай!

Фурией залетаю в свой кабинет, без разбора сгребаю в коробку личные вещи, и матерюсь, матерюсь, матерюсь… В дверь стучат.

— Привет, Али-иса! — старательно вытягивает Лёлик. — Как дела-а?