Простое начало. Как четыре закона физики формируют живой мир

И здесь на помощь приходит все та же предсказуемая случайность: она дает нам теоретические и практические инструменты для работы с генетической информацией. Эти инструменты настолько эффективны, что мы часто можем обходиться без секвенирования полных геномов и пользоваться куда менее подробными, зато недорогими генетическими картами. Знания о случайности и предсказуемости критически важны для осмысления технологий, которые уже сейчас существенно влияют на наш мир, вторгаясь в медицинскую, промышленную и этическую повестки, о чем мы тоже поговорим.

Где искать ген высокого роста?

В зонтичную категорию «генетических» попадает множество характеристик, которые если не полностью, то хотя бы частично зависят от нуклеотидной последовательности, унаследованной нами от родителей. Иногда, в том числе и в случае нескольких тяжелых заболеваний, очень просто найти связь между тем, что происходит в организме, и тем, какой участок ДНК за это отвечает. Так бывает, когда проблема заключается всего в одном гене. Хороший пример тому – муковисцидоз.

У всех нас в легких выделяется секрет, из которого состоит жидкая пленка, описанная в главе 11. После секреции эпителиальные клетки выталкивают его по дыхательным путям вверх, ко рту, избавляясь так от лишней жидкости, грязи, пыльцы, бактерий и прочих частиц, которые мы то и дело вдыхаем. У людей, страдающих муковисцидозом, секрет слишком вязкий и потому застаивается в легких, повышая их восприимчивость к бактериальным инфекциям. Виноват в этом один-единственный ген, CFTR

, кодирующий один белок – регулятор трансмембранной проводимости, связанный с муковисцидозом. Этот канальный белок, пронизывая клеточные мембраны, проводит через них ионы хлора и бикарбоната[58]

. У больных муковисцидозом мутация в гене CFTR изменяет структуру этого регулятора. В итоге концентрации ионов по обе стороны мембраны оказываются не такими, какими должны быть, что заставляет воду уходить из секрета, его вязкость повышается, и у больного появляются характерные симптомы.

Если сравнивать с муковисцидозом, на другом конце шкалы генетической предопределенности расположились признаки вроде роста. На рост влияют и негенетические факторы – больше всего питание, – но генетический материал, полученный вами в момент зачатия, сильнее определяет конечные показатели, каких вы можете достичь. Гена роста, впрочем, не существует. В геноме человека есть десятки тысяч изменчивых позиций, где тот или иной тип нуклеотида в какой-то мере влияет на рост. Они находятся не только в генах, но и в последовательностях, которые, образно говоря, дергают гены за ниточки – регулируют их экспрессию или упаковку ДНК (см. главу 3).

Пример с ростом гораздо более типичен, чем с муковисцидозом, – по крайней мере в категории сложных признаков и заболеваний, к которым сегодня приковано наше внимание. Нет единственного гена, наделяющего вас предрасположенностью к раку толстой кишки, и даже гена, задающего цвет волос: это определяется перекличкой множества участков генома. И удивляться тут нечему. В геноме человека всего лишь 20 тысяч белок-кодирующих генов, а сложнейшее устройство нашего организма невозможно описать в 20 тысячах белковых инструкций. Поэтому было бы странно ожидать, что каждой характеристике досталось по собственному гену. Белок, кодируемый тем или иным геном, может участвовать в формировании множества разных признаков, равно как и отдельный признак может определяться согласованной активностью множества разных генов. Но, как мы узнали из глав 3 и 4, важнее всего то, что 99 % генома, которые и не гены вовсе, влияют на работу генов даже мощнее, регулируя их включение и выключение.

Давайте подробнее разберем рост, поскольку эта характеристика всем нам знакома и прекрасно иллюстрирует, что может и чего не может сообщить нам генетика. На рост влияют гены и среда, в которой развивается человек, причем факторы эти – предрешенное и условное – не исключают друг друга.