Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства

— Будем предаваться наслаждениям, усмехнулась Аля, — духовным, естественно. Я могу тебе спеть?

— Можешь, — разрешил Серега, но Аля не обиделась.

Некоторое время Аля настраивала гитару, потом звонко перебрала струны, скосила голову на плечо и завела, явно кого-то пародируя:

Очи черные, очи страстные,Очи жгучие и прекрасные,Как люблю я вас, как боюсь я вас.Знать увидел вас я в недобрый ча-ас!

Голос у нее был сильный, чистый и довольно приятный, но пела она, конечно, с издевкой то ли над автором романса, то ли над собой.

— Тьфу! — сказала Аля, оборвав пение. — Ну что ж так все похабно выглядит?!

Резко изменив голос с романтического на приблатненный, она наиграла из Высоцкого:

И ни церковь, ни кабак —Ничего не свято!Нет, ребята, все не так,Все не так, ребята!

— Вот это точно, — вздохнула она, положила гитару, — все не так, и ничего не получается. Пир во время чумы.

— Ты вчера этого не понимала? — спросил Серега.

— Ты был моим наркотиком, понимаешь? — странно блестя глазами, выдохнула Аля. — Я пыталась с тобой забыться! Да, забыться, и больше ничего! Но вышло еще хуже. Я чувствую себя воровкой и шлюхой.

— Мне уйти? Сколько с меня за одежду?

— Дурак, — проворчала Аля, — дурак! Зачем ты меня оскорбляешь?

— Потому что я не альфонс и за счет баб жить не привык.

— Тебя понесло не в ту сторону, — проговорила Аля, смягчаясь, — не уходи. Помнишь, как тебе тогда было плохо? Ты хотел, чтоб мы с Леной остались. Вот и сейчас у меня что-то такое на душе. Надо выговориться до конца, целиком… Нет, не любила его. Это был обычный роман между богатеньким и молодой. — Он не знал, долго не знал ни о моей квартире, ни о моих родичах. Я кривлялась, потому что вше нравилось кружить ему голову и делать безумные штуки. И еще нравилось доводить вашу Елену. Очень нравилось! Это элемент садизма Кроме того, он послабее тебя, более квелый, хотя казался здоровяком. Жаловался на боли, еще на что-то. И все время лез учить. Вот ты ничему меня не пытаешься научить, верно?

— Верно.

— Он хотел, чтобы я была послушненькой содержаночкой. Чтобы я стала его тенью, его ушами, глазами, руками. Да, в заместителя председателя я, конечно, попала благодаря ему. И все, что мне мешало стать председателем, — тоже был он. Потому что он — отец-основатель. «Спектр» — его воплощенная идея. Хотя, если на то пошло, без меня это была бы просто комиссионка. А сейчас это фирма. Если не будут нам мешать и давить, то мы еще покажем себя.

— А зачем?

— Зачем?! Потому что жалко видеть, как вы, сцдя по своим медвежьим углам, рисуете шедевры, которых никто не увидит. Мы хотим, чтобы их увидели все.

— И поэтому вы покупаете картины за тысячу, а продаете за пятьсот тысяч?

— Зато мы создаем имя. Тебя уже знают. Ты вообще мог бы уже быть миллионером в другой стране. Да и то, что ты заработал здесь, это уже неплохо. Ты знаешь, что к нам уже приходят телеграммы с просьбой информировать о твоих новых работах?

«О Господи, не было у бабы заботы и купила порося!» — подумал Серега, а вслух сказал:

— Ну и что вы ответили?

— Отвечаем, что твоя новая работа «Откровение» будет предъявлена для приобретения господину Мацу яме как вторая часть триптиха, а третья находится в работе. Теперь вот многие у нас сомневаются, может быть, стоило их продать порознь.

— А как насчет распродажи национальных художественных ценностей? — спросил Серега, хотя это прозвучало несколько нескромно. Ишь, сам себя в ценности записал!

— Поскольку вы к таковым официальным искусством не отнесены, мистер Панаев, проблем у нас нет. Все-таки вы еще не Репин.

— Чего-то мне пожрать захотелось, — вздохнул Серега, — может, уже пора?

Завтрак превратился в обед. Разогрели борщ и картофельные пироги. Шел уже пятый час дня. Что-то все время не клеилось, вчерашняя эйфория прошла, наступила гнусная депрессия. Аля все время пыталась найти тему для разговора, Серега с готовностью пытался ее поддержать, но через пять минут беседа выдыхалась. Наконец Алю осенило:

— Поедем к деду? Когда трудно быть тет-а-тет, надо ехать туда, где много народу.

…«Волга» вынеслась на одно из полупустых подмосковных шоссе, со всех сторон сжатое елями, прокатила по нему несколько километров и оказалась на улице тихого дачного поселка, обнесенного солидным бетонным забором. В заборе был устроен КПП, через который Алину машину пропустили не останавливая.

Поселок располагался в старом сосновом лесу, который, по правде сказать, не очень сильно сохранился. Сосен было еще много, но многие дачники еще в древние времена раскорчевали кое-что под огородики и садики, которым высокие сосны, очевидно, мешали. Изредка виднелись и теплички. Но все же видно было, что это не садово-огородное товарищество, основная цель которого — самоснабжение овощами и фруктами. Нет, здесь жили люди солидные, обеспеченные всем и всегда, а возня с огородом для них составляла лишь хобби.