Простудятся в траве босые осы…

Гарь аптеки. Фонарь-калека.

Дискотека. И для разбега –

Даль за далью, за далью – даль.

*

Окопы, надолбы, осколки[1] –

С телерекламой или без,

А из Чечни уходят волки

И заселяют Красный лес.

И словно морок, грёза, мрия,

От них спасаясь, не от пуль,

До Тузлы, до Фанагории

Скользят рассветно-голубые,

Стада оленей и косуль.

Нам в кровь вошло,

Нам в гены въелось,

Ещё тогда, ещё с тех пор:

Осколки скал,

Оскал и серость

Осатаневших волчьих свор.

И мы. О, как же мы устали!

От пустоты, от слов-плевков,

От холодов, где отчий кров.

Мы заплатили за любовь!..

И души заселяют стаи

Войной калеченных волков.

*

Ну вот и август! Рок-парад цикад

Сегодня в ночь, и ты как будто рад,

Забыв, что речь – о завершенье лета.

И лезет без билета и привета

Через порог чертополох-хичкок,

Ещё не осознав своё ничто-

жество: он так киношно страшен

И чёрно-бел, что незаметен даже,

Поскольку на слуху – парад цикад

И там, где завершаются асфальты,

В колючках, травах, травяной пыли,

Щипковые настраивают альты

Рок-музыканты (менестрели, скальды) –

Наземные насельники земли.

А наше дело – слушать, и терзая

Зубами локти, а лицом – бетон,

Вдыхать небес хрустальный самогон,

Чтоб зная, забываясь, забывая,

Улыбкой на негнущихся губах

Скрывать

Своё смятение и страх.

*

Рисуют птицы по небу пером

И тушью ночь, и пролетают мимо.

Им просто позарез необходимо

Расшифровать свой собственный геном.

А заодно узнать

Не родила ль козла

Зачатая рукой овечка Долли.

И вообще – кто потравил нам поле?!..

И почему – по дурости? Со зла?..

А ночь рисует нам углём – зарю,

А силуэты птиц – пером и тушью,

И красит охрой – всё темней и гуще –

Берложий мрак и беловежье пущи,

И лавровишен ялтинские кущи,

И нас –

Весь век безропотно несущих

Свой крест.

Я о России говорю.

*

Коровий хвост вершит судьбу слепней

И оводов, и насекомой твари,

Что в кровоядном суетном угаре

Зудит, летит влепиться посильней.

Не всем дано ужраться и удрать.

Судьба проста – хвостом да и в лепёшку.

О, светлых мыслей неземные мошки!

Ну, дай ты им дозреть, корова мать!

Дай распознать

Счастливцев и злосчастных,

Взлелеять первых, а вторых – бежать,

Дай щедрости набраться

И признать,

Что – да, что всё бесценно и прекрасно,

И жизнь ясна,

И даже неопасна,

Особенно в безветрие, при красках

Волны (взрывной, допустим) если внять

Её резонам – и не замерять

Земли уже обугленную пядь,

Но грустно и застенчиво слинять,

Уверовав,

Что прожил не напрасно…

*

Этот век –

Для живущих он станет чужим.

Для живущих без нас.

Он останется с нами.

Мы разденем его. Мы его обнажим!

И до чресел и лядвий

Разденемся сами.

Нам всего-то осталось – себя разделить:

По диетам. Бараньей, свиной. Или рыбной.

Пусть запомнит страна, каково оно – быть,

Выгребаясь меж Сциллой и той же Харибдой.

Осыпаются листья. И звёзды Кремля

Камуфляжны, как звёзды кейфоровых шлемов.

Ожиданье, напряг и разряды на клеммах.

И ночная планета. Похоже – Земля.

Где станичный роддом

И дремотны поля.

И над старым погостом – звезда Вифлеема.

*

Надрывен рык измотанной страны

И нескончаем как проблема выбора.

И тянется от Тузлы и до Выборга

Меридиан оборванной струны.

Тут есть, пожалуй, от чего отчаяться,

На принтерном растёкшися листе.

Мозги как бы всё больше размягчаются

И утекают. Но отнюдь не те.

И немотой томясь, на волю просится,

В тиши освобождаясь от оков,

Пусть – безголосица,

Пускай – пустоголосица,

Плакучих, но плескучих облаков!

А счастье наше –

То мычит, то телится,

И заметёт апрельская метелица

Печали все,

И трудится умелица –

Кириллицы пчелиная трава.

О, тишины медвяные слова!..

Пока вы есть –

Ну, и Россия теплится.

Пока вы здесь –

Ну, и земля жива.

*

В утомлённой своей усталости,

Как волы у сухой реки,

Обеззубевшие от старости,

Отпущения ждут грехи.

Впол своей лошадиной силы

Напрягаясь держать ответ,

Жрут колючку и бересклет,

Вспоминая – а как там было?..

Только что им! – всё шито-крыто.

Тишь да гладь, благодать да тишь:

Невод рван, в драбадан – корыто,

Двери – гниль, да и крыша – сито,

И в клети голодует мышь.

И небес воровское быдло –

Вороньё – свой наземный след

Оставляет,

Как вторчермет

Вдоль дорог наших бед-побед, –

Уверяя,

Что так и было,

Уповая

На давность лет.

*

Весна в пруду.

Движенье трав и рыб.

Движенье вожделений и желаний.

Тяжёлый шмель в отставленном стакане

Упился, обескрылел и прилип.

Топтанье лета вызывает скрип

В извилинах души, душевный скрежет.

Всё больше пыли,

А любовь – всё реже.

Май выцветет,

В июне пух заснежит,

Закиснет пруд, и мелководных рыб

Сожрёт

Гниенья выморочный гриб.

И нам поврозь

Останется на память

Любви случайной медленная зыбь,

Тишайший пруд и разговоры рыб,

Да фырк шмеля, что, наконец, отлип

И улетел, допив вино в стакане.

*

Количество

Исходит в качество!

А впрочем, это не про нас.

Сквозит история-растратчица

По трассе Крым – Тамань – Кавказ.

Собаки лают. Ветры мечутся.

Кривятся и скрипят кусты.

Ещё не утро. Спи, Отечество!

Дороги мокры и пусты.

Ещё не утро. Тучи сонные,

Антенны и кресты обняв,

Своей печалью мир объяв,

Являют сны, являют явь,

Кропят дождём глаза оконные

И выполаскивают досиня

Мосты, паромы. И зане

Притих Темрюк – спит Феодосия,

Прильнув к песчаной простыне.

А время всё не гасит свечи нам!

И ни суда, ни дела нет.

Спи, разведённое Отечество!

Да будет

Кроток

Твой рассвет.

*

Фиксажные проплешины в альбоме.