Просуществует ли путинская система до 2042 года?

Итак, мы поговорили о том, что представлял собой Пугин к моменту прихода во власть, в каком состоянии подошло общество к началу путинской эпохи и что дала обществу экономика. Теперь проследим непосредственно за ходом событий.

Три источника, три составные части путинизма

Ленин когда-то говорил о трех источниках, трех составных частях марксизма. Любопытно, что та политическая система, которая сложилась сегодня в России, тоже стала следствием трех сошедшихся воедино обстоятельств, хотя они представляют собой не теоретические источники, а социальные процессы.

Во-первых, в пореформенные годы образовалось множество людей, проигравших от перехода к рынку, но не желавших при этом возврата к советской системе. Они ждали и безмолвствовали до тех пор, пока не появился лидер, который стал у них ассоциироваться с нормальным развитием экономики (подробнее см. главу 1).

Во-вторых, на рубеже девяностых и нулевых годов экономика начала быстро развиваться, появилась работа, возросли реальные доходы населения. Общество получило именно ту модель существования, которой долго ждало: наполненные товарами прилавки при повышающемся уровне жизни (подробнее см. главу 2).

В-третьих, Владимир Путин стал руководителем государства именно в такой ситуации: девяностые народ отверг, нулевые стал принимать на ура. Президент, как прагматик, стремящийся извлекать выгоду из любой ситуации и не склонный поддаваться влиянию абстрактных идей (подробнее см. главу 3), использовал сложившиеся в народе настроения для максимизации личной власти.

Каждый из этих факторов сам по себе не создал бы столь авторитарного режима. Скажем, путинский друг Сильвио Берлускони, стремившийся к личной власти и вложивший большие деньги в манипулирование массмедиа, не смог подмять Италию под себя. Более того, даже при наличии любых двух из перечисленных выше условий путинская политическая система не сложилась бы.

Если бы в 1990-х не появилось столь большого числа проигравших, вряд ли общество смогло потом быстро консолидироваться вокруг одного лидера. В таком обществе возникла бы значительно более сложная система интересов, для согласования которых нужно было бы взаимодействие различных политических сил. Вместо страдающих и ожидающих «мессию» миллионов там появились бы рыночники-либералы, рыночники-протекционисты, националисты, сепаратисты, клерикалы, социалисты-реформаторы, ортодоксальные коммунисты и многие другие группы. Оптимальным способом для спокойного сосуществования всех этих объединений является создание демократических институтов, с помощью которых можно отстаивать не только ключевые требования масс, но даже интересы меньшинств. Поэтому в тех развитых странах, которые неплохо зарабатывают на нефти (США, Канада, Великобритания, Норвегия), не возникает авторитарных политических систем, даже если вдруг появляются авторитарные по своим личностным свойствам лидеры (типа Джорджа Буша-младшего).

Если бы в нулевые годы не установилось высоких цен на нефть, обеспечивших несколько лет бурного развития, то общество не было бы так шокировано контрастом между тяготами прошлого и благополучием настоящего. Расколотое на конфликтующие группы интересов, но не имеющее при этом большой бочки, из которой можно черпать нефтедоллары, удовлетворяющие до поры до времени всех, это общество погрузилось бы в серию сложных внутренних конфликтов. Политическая победа одних коалиций на некоторое время приводила бы массы к эйфории, оборачивающейся вскоре разочарованием из-за непрекращаю- щихся экономических трудностей. На смену старой власти приходила бы другая коалиция, столь же недолговечная. Возможно, временами случались бы военные перевороты, но после нескольких лет военной диктатуры страна, быстро разочаровавшаяся в генералах, возвращалась бы к неустойчивой демократии. Подобный путь развития принято именовать латиноамериканским, но по нему идут сейчас Украина, Грузия, Молдова, унаследовавшие от СССР примерно те же проблемы, что и Россия, однако не унаследовавшие нефти и газа.