Просвечивающие предметы (сборник)

Пока шел спор, а Белые пытались взять ход назад, я огляделся. Я приметил портрет, изображающий то, что было когда-то императорской семьей. И усы знаменитого генерала, лет пять назад похищенного Москвой{64}. Еще я приметил явственную пружинную анатомию клопиного цвета кушетки, на которой, боюсь, спали все трое – муж, жена и ребенок. Цель посещения показалась мне вдруг нелепой до безумия. Еще я почему-то вспомнил цепочку фантасмагорических визитов Чичикова. Мальчик стал специально для меня рисовать автомобиль.

– К вашим услугам, – сказал Пал Палыч (он проиграл – Черные складывали в старую картонную коробку фигуры, – за вычетом наперстка).

Я произнес тщательно заготовленную фразу, что хотел бы видеть его жену, поскольку она была в дружбе… ммм… с моими немецкими друзьями (я боялся раньше времени упоминать имя Себастьяна).

– Тогда вам придется обождать, – сказал Пал Палыч. – Она ушла в город по делам. Думаю, скоро вернется.

Я решил ждать, хоть и чувствовал, что вряд ли мне сегодня удастся наедине побеседовать с его женой. Однако у меня была надежда искусными расспросами сразу же выяснить, знала ли она Себастьяна, а уж потом мало-помалу ее разговорить.

– А пока суд да дело, – сказал Пал Палыч, – хлопнем-ка мы немножко коньячку.

Ребенок, удовлетворившись выказанным мной интересом к его рисункам, направился к дядюшке, который немедленно посадил его к себе на колени и начал с невероятной скоростью весьма недурно рисовать очень красивую гоночную машину.

– Вы просто художник, – сказал я, чтобы что-нибудь сказать.

Пал Палыч, полоскавший стаканы в крохотной кухоньке, захохотал и крикнул через плечо:

– Да он вообще гений! Играет на скрипке, стоя на голове, перемножает телефонные номера за три секунды, он умеет писать свое имя перевернутыми буквами, да так, что не отличишь.

– А еще он такси водить умеет, – сказал ребенок, болтая тонкими грязными ножками.

– Я с вами пить не буду, – сказали Черные, когда Пал Палыч вернулся, неся стаканы. – Мы лучше с мальчиком прогуляемся. Где его одежки?

Отыскали пальто мальчишки, и они отправились. Пал Палыч стал разливать коньяк, говоря: «Вы должны меня извинить за эти стаканы. В России я был богатым, потом, десять лет назад, в Бельгии снова разбогател, а потом разорился. Будьте здоровы».

– Ваша жена шьет? – спросил я, чтобы не дать мячу остановиться.

– Да вот, стала дамской портнихой… – сказал он со счастливым смехом. – А я наборщик, но меня только что уволили. А жена, наверное, сейчас вернется. Я и не знал, что у нее есть знакомые немцы, – добавил он.

– По-моему, – сказал я, – они познакомились в Германии. Или в Эльзасе?

Он с воодушевлением наполнял свой стакан, но вдруг замер и уставился на меня, приоткрыв рот.

– Тут какая-то ошибка! – воскликнул он. – Это, наверное, моя первая жена. Варвара Митрофанна, та, кроме Парижа, сроду нигде не была. Не считая, конечно, России. Она сюда попала прямо из Севастополя через Марсель. – Он осушил свой стакан и захохотал.

– Недурной коньячок, – сказал он, с любопытством меня разглядывая. – А мы с вами раньше встречались? Или вы мою первую знали?

Я отрицательно покачал головой.

– Тогда вам повезло, крупно повезло! – вскричал он. – А ваши приятели-немцы отправили вас искать ветра в поле. Так что и не ищите, все равно не найти.

– Почему? – спросил я, сильно заинтригованный.

– Потому что, едва мы разошлись – а это было давненько, – я ее сразу потерял из виду. Кто-то ее видел в Риме, кто-то – в Швеции, но все это сомнительно. Мне-то совершенно все равно – здесь она или у черта в ступе.

– А вы не могли бы мне посоветовать, как ее искать?

– Не имею представления, – сказал он.

– А общие знакомые?

– Это ее знакомые, не мои, – сказал он, пожимая плечами.

– Может, у вас есть какая-нибудь фотография?

– Послушайте, – сказал он, – к чему это вы клоните? Что, ее ищет полиция? Я ведь, знаете, не удивился бы, если б узнал, что она международная шпионка. Мата Хари!{65} Она той же породы. То есть абсолютно. И потом… Понимаете, она ведь не из тех женщин, чтобы взять да и выкинуть из головы, когда она влезет вам в печенки. Она меня высосала просто дочиста, во всех смыслах. И душу из меня вытянула, и деньги. Я бы ее убил… Но этим пусть Анатоль занимается{66}.

– А кто он? – спросил я.