Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

Университеты, по идее, должны быть ареной, свободной от политических предубеждений, местом, где очищенная от предрассудков мысль исследует устройство нашего мира. Но именно тогда, когда потребность в непредвзятом обсуждении острее всего, представители академических кругов тоже политизировались, причем не поляризовались, но все разом сдвинулись влево. Высшая школа всегда была либеральнее населения в целом, но сейчас пропасть между ними становится все шире. В 1990 году 42 % университетских преподавателей относили себя к крайне левым или либералам (что на одиннадцать процентных пунктов больше, чем среди американцев в целом), 40 % придерживались умеренных взглядов и 18 % называли себя крайне правыми или консерваторами; таким образом, соотношение левых и правых среди профессуры составляло 2,3 к 1. В 2014 году крайне левых или либералов было уже 60 % (на тридцать процентных пунктов больше, чем в целом по стране), умеренных – 28 % и консерваторов – 12 %: перевес левых в соотношении 5 к 1[1090]. Эти цифры варьируются в зависимости от дисциплины: на кафедрах бизнеса, компьютерных, инженерных и медицинских наук левых и правых поровну. В гуманитарных науках, без сомнения, преобладают левые: доля консерваторов не превышает 10 %, и одни только марксисты превосходят их в соотношении 2 к 1[1091]

. Преподаватели физики и биологии держатся где-то посередине: там мало радикалов и почти нет марксистов, но тем не менее число либералов с большим отрывом превосходит число консерваторов.

Либеральный уклон научного мира (а также журналистики, аналитики и интеллектуальной жизни в целом) в известной мере естественен[1092]. Интеллектуальный поиск не может не посягать на сложившийся порядок вещей, который никогда не бывает безупречным. Кроме того, главный продукт интеллектуалов – выраженные в текстах умозаключения – ближе к целенаправленным политическим мерам, которые скорее ассоциируются с либерализмом, чем к недифференцированными формами социальной организации вроде рынков и традиционных норм поведения, за которые обычно выступают консерваторы[1093]

. Вообще, умеренный либеральный уклон даже желателен. Интеллектуалы-либералы шли в авангарде многих из тех прогрессивных тенденций, которые со временем принял почти каждый: демократии, социального обеспечения, веротерпимости, отмены рабства и пыток, сокращения числа войн, расширения гражданских прав и прав человека[1094]. Во многом мы (почти) все сейчас либералы[1095]

.

Но, как мы уже видели, когда некая совокупность убеждений становится отличительной характеристикой консолидированной группы, способность ее членов мыслить критически падает, и, похоже, именно это случилось с академическими кругами[1096]. В книге «Чистый лист» (особенно в ее дополненном издании 2016 года) я показал, как левая политика исказила ход изучения человеческой природы, в том числе сексуальной жизни, воспитания потомства, насилия, гендера, личности и интеллекта. Тетлок совместно с психологами Хосе Дуарте, Джарретом Кроуфордом, Шарлоттой Стерн, Джонатаном Хайдтом и Ли Джассимом недавно опубликовали манифест, в котором описали левый уклон в социальной психологии и показали, как он снижает качество исследований[1097]

. Процитировав Джона Стюарта Милля, сказавшего: «Тот, кто знает об известном предмете только свое собственное о нем мнение, тот еще знает весьма немного»[1098], они призвали к большему многообразию политических мнений в психологии, поскольку это самая важная разновидность личностного многообразия (в отличие от того, к которому обычно стремятся, – когда люди выглядят по-разному, но думают одинаково)[1099].