Протей, или Византийский кризис

И уж совсем нельзя сравнивать страну Бану аль-Асфар со страной ар-Русия. Первая только и делала тысячу лет, что теряла провинцию за провинцией, уступая где франкам, где язычникам, где правоверным, притом многие из провинций без боя сдались воинам пророка, мир ему и благословение, ибо видели, как слабеет Кюстантинийя, как отыгрывается на своих, не в силах победить чужих.

Однако, когда Кюстантинийя наконец-то обрела свет ислама, случилось непредвиденное: разбросанные по Анатолии греки-урумы получили возможность благоразумно поменять либо вероисповедание свое, либо язык общения. Они же, неблагодарно не приняв дары султана, стали принимать не веру, но лишь османский язык, на что султан не рассчитывал. Видимо, это позднее и привело Оттоманскую Порту к неудачам: под слабеющей властью султана осталось слишком много темных и неблагоумиротворенных умов и целых народов.

Зато страна ар-Русия преспокойно взяла от румов их веру, но в спасении страны Бану аль-Асфар подчеркнуто никакого участия не приняла, напротив, отдала ее правоверным туркам и арабам. Замкнувшись в новом, третьем и последнем Руме, стала она собирать близлежащие земли, не особенно обращая внимание на вероисповедание новых подданных, умеренно борясь лишь с язычниками, молящимся идолам. Как и любая великая империя, она лишь приумножала свои территории, народ же приумножал себя сам, притом, в силу невероятных размеров державы, в ней вполне могли до времени ужиться и двадцать религий. К тому же ар-Русия, дабы отстоять себя перед шайтанским умыслом и латинским натиском, со времен Искандера аль-Петрогради обернулась лицом к Востоку, к ханствам, и дала понять, что земли ее будут собраны во имя торжества пророка, мир ему и благословение. В греческую веру русские, видимо, вообще пошли из осторожности: им грозили захватчики Бану Исраиль из Хазарии, а прийти им на помощь в триста семьдесят восьмом году от Хиджры в беззащитный Хохлобад, ныне временно известный как Кыйив, было вовсе некому. Но не таков был новый Эйс-тин-Полин, ныне временно известный как Масква. Богословы и историки давно и точно установили, что при основании города имам Эльхареф, прозванный Длинная Рука, первым делом воздвиг мечеть. Безумный царь Иван в момент просветления поставил русским царем истинного мусульманина по имени Саин Булат, хотя потом низложил его и унизился до многобожия. Незадолго до смерти царевна Суфия, заточенная в монастырь, тоже приняла ислам, надела хиджаб и паранджу. Принять ислам готовился и император Павел Первый, но не успел, ибо поспешно был убит коварными заговорщиками Бану Исраиль.

Как ни жаль, но исторического значения появления на картах Третьего Рума даже покорившая второй Рум Оттоманская Порта не поняла, упустила инициативу, не удержала ни Балканы, ни Сирию, потеряла Эль-Кудс, хорошо еще, что Истанбул не утратила, а дело к тому шло: франки очень на него целились, но обошлось как-то.

На протяжении столетий остатки некогда великого эллинского народа, мечась из одной веры в другую, разрастаясь до больших государств и сжимаясь до одной всеми забытой крепости на острове Корфу, никак не унимались. Отгрызали, отъедали у благородных, умеренных и веротерпимых правоверных по кусочку то для себя, то для латинян, то для Бану Исраиль, то вовсе для безбожников. Нынче же обнаглели до последнего, покусились на самое дорогое для мусульманина на — сердце халифата ар-Русия. Даже здесь, на задворках далекого московского рынка, был слышен мерзостный дух харама, вещества, коим начиняли они свои кровавые апельсины, — презренного кокаина из великих, но оскверненных городов аль-Мадина и Каср-Ианни.

…Коллективные молитвы в ночь Бараат нежелательны, конечно, но это решать должен шейх. Сегодня он троекратно будет читать суру «Ясин», а кто читает ее, тот подобен тому, кто прочел Коран десять раз.

«Какая жалость, — думал бывший отец Прокл, — что по-арабски я ни в зуб ногой, так и ползаю по переводу Саблина и слушаю каждый день попреки, что это и не Коран вовсе, ибо истинный — только на арабском. А ведь в эту ночь прощаются все людские грехи, кроме самых больших, вроде распития особо крепких алкогольных напитков и колдовства, тех самых, которыми только и защищал свою державу позорно бежавший император Павел. Харам-кокаин, иди войной на харам-водку, растворите друг друга и утеките в ад, в джаханнам — место, вам назначенное».