Против странного устройства

– Насколько я знаю, вы возможно, не в своем уме, – согласился Рирдон. – Если это так, то я хочу сказать, что хочу знать, как это так внезапно с вами произошло.

– Почему?

– Потому что вы не первый и, насколько мне известно, не последний.

Брансом прищурил глаза.

– О чем это вы?

– О помешанных. Я говорю об умных и талантливых людях которые вдруг, неожиданно становятся странными. Их уже достаточно много. И пора с этим кончать.

– Я не понимаю этого и более того, не хочу этого понимать. Все что я могу сказать по этому поводу, это то, что если вы считаете человека, который взял отпуск из-за того, что ему очень нужен отдых, сумасшедшим, то вы сами тронулись.

– Вы не просто взяли отпуск.

– Да?

– Если бы это было так, то вы взяли бы и детей и жену с собой.

– У меня складывается впечатление, что вы лучше меня знаете, что мне надо делать, – сухо заметил Брансом. – И что же я делаю в таком случае, по вашему мнению?

– Бежите от чего-то. Или, может быть, бежите за чем-то. Более вероятно первое.

– Убегаю от чего?

– Это вы должны были бы мне сказать, – предположил Рирдон, не отрывая взгляда от Брансома.

– Это ваша теория, а не моя. Вы сами откапывайте подтверждение этой теории. Таким образом, или вы мне все это рассказываете, или уж молчите.

Нахмурившись, Рирдон смотрел на часы.

– Я не могу оставаться здесь весь день из-за пустых споров. Через двадцать минут отходит поезд. Мы вполне успеем на него, если сейчас же отправимся в путь.

– Для этого вам придется тащить меня волоком, и тогда, может быть, и я смогу возбудить против вас дело о телесных повреждениях.

– Пустая надежда. Любой компетентный адвокат скажет вам, что судиться с правительством бесполезно. Кроме того, я знаю, что делаю. Я сам могу прибегнуть к закону.

– Ну хорошо, поедем.

Брансом встал, голова у него слегка кружилась. Ни одного слова не было сказано об Элайн Лафарк. Манера, с которой они обращались с ним, создавала угрозу его жизни или, по крайней мере, свободе. Но по каким-то не понятным причинам, они выбрали для этого совсем другой путь.

Если человек преднамеренно и обдуманно убил женщину, то это – убийство. Этого достаточно для любого суда и суды имеют с этим дело каждый месяц. Но здесь в дело гражданского суда вмешались военные, и, объявляя его невинным в результате безумия.

Почему?

Это озадачило его.

Когда поезд уже мчался по пригородным местам, Рирдон опять уставился на него.

– Послушайте меня, Брансом. Я буду с Вами откровенным. Ради Христа, постарайтесь сойти до моего уровня. Я скажу, почему так заинтересован в вас. А вы в ответ расскажете, что вы скрываете, что заставляет вас пуститься в бега.

– Я не в бегах.

– Сейчас, возможно, нет. Нет, с тех пор как вы попались мне. Но до этого вы были в бегах.

– Нет, просто это ваши догадки.

– Давайте раскинем мозгами вместе. Если будем продолжать сталкиваться лбами, мы ничего, кроме синяков не получим. Я хочу вам напомнить то, что вы, как специалист, как мне кажется, забыли, что сейчас идет война. Еще не стреляют, но все равно это война. Иначе зачем бы вам и вашим коллегам так усиленно работать над еще более новым и более мощным оружием?

– Ну?

– Потому что холодная война превращается в горячую. И война без стрельбы ведется своими способами. Каждая сторона старается украсть лучшие головы другой стороны, купить их, или же просто уничтожить. Мы теряем людей, лаборатории, головы. И они покупают наши. Вы понимаете, о чем я говорю? Мы покупаем кое-какие их головы. Они тоже.

– Конечно. Старая песня.

– Ну, хоть и старая песня, а действует все также, – согласился Рирдон, – он наклонился к Брансому и прищурил глаза. – Оружие в этой войне – подкуп, шантаж, воровство, соблазнение, убийство, все, что помогает достичь цели, это происходит с обеими сторонами. Главная цель в этой борьбе – как можно больше отнять у противника и как можно меньше потерять самим. Первая часть также важна, как и вторая. Я специализируюсь на второй. Это моя работа. Это задача нашего отдела – отбить вражеские атаки на наши умы.

– Вы сказали мне ничего нового или удивительного, – посетовал Брансом. – И это чертовски обидно, что человек не может взять отпуск, не будучи заподозрен в попытке продать свои рабочие секреты.

– Вы слишком упрощенно понимаете ситуацию, – возразил Рирдон. – В основном есть два способа ослабить противника: первое – это попытаться использовать умы противника для своих целей. Второе – не дать противнику использовать его собственные, если невозможно первое. Это политика собаки на сене: ни себе, ни людям. Понятно? А теперь представим, что вы слишком лояльны, чтобы продать секреты, что тогда?

– Ну и что тогда?

– Враг выводит из строя вашу голову, раз он не может ею воспользоваться, то пусть и не пользуются другие.

– Чушь?! Я не стою такой заботы.