Против течения. Книга 2 (СИ)

Мира шла по лесу. Сначала это было не так-то легко: мало того, что ног теперь не две, а четыре, так ещё и покрывающий землю фиолетовый (под стать грибам) мох пружинился, отчего казалось, будто она идёт по огромному желейному торту. Делая каждый шаг, Мире казалось, будто сейчас она провалится по брюхо и будет жалобно голосить, зовя на помощь. А вот кто придёт на этот зов — ещё неизвестно. Могут и хищники, которые только и ждут, пока какой-нибудь канжди попадёт в беду. Пока других животных кроме себя самой, Мира здесь не встречала, но её обострившийся слух ловил разные звуки, которые она не могла распознать. Это было хуже всего: она слышала и улавливала слишком много, чтобы знать, враждебно оно или доброжелательно, и как себя с ним вести. Казалось, из-за каждого куста за ней пристально наблюдают зоркие глаза местных. Да если уж на то пошло, тут каждое дерево было живым, смотрело на неё миллиардами листьев-глаз, принюхивалось к её запаху, тянулось ветвями, желая потрогать. Мира ощущала себя чужачкой, каждой шерстинкой чувствовала, что её раскрыли, разглядев и унюхав под шкурой могучего зверя слабую двуногую, впервые попавшую в это место.

Иногда паника накатывала с такой силой, что Мира останавливалась, не в состоянии сделать хотя бы шаг.

«Кого я пытаюсь обмануть? — стучало в висках. — Уже то, как я иду, неумело цепляясь рогами за ветви деревьев и стараясь не запутаться в собственных ногах, выдаёт меня с головой».

Замерев, она вглядывалась в таящуюся за кустами неизвестность и втягивала ноздрями запахи, которых не знала прежде.

А ведь это ведь была идея Гая — чтобы Мира поменялась телами с канжди.

«Может, он специально так сделал? — подумала она. — Чтобы поиздеваться надо мной».

В душе разлилась обида на Гая и жалость к себе-несчастной. Обижаться было приятно: не надо ничего делать, ни за что отвечать, стой себе посреди леса и жалуйся: а у меня лапки, точнее копыта.

«Стопе, — сказала сама себе Мира. — Так я далеко не уйду. Нужно быть честной: сперва Гай пытался поменяться телами с канжди, но ничего не вышло».

Но сладкий мёд жалости к себе уже разлился по её душе и всё, чего ей хотелось, это вернуться на Большие кочки и сказать Хадару, что задание оказалось невыполнимым. Пусть сам придёт сюда, станет лосем с яйцами и попробует попасть во дворец Лесного владыки — не зная местности, обычаев, палясь на каждом шагу.

Пусть попробует справиться с таким заданием, а Мира посмотрит на это.

Она уже почти готова была повернуть, но вдруг представилось, как будет злорадствовать Дарина, когда узнает, что Мире не удалось узнать, жив ли Тиред. Внешне магиня, конечно, будет сочувствовать, но в душе порадуется никчёмности Миры. Вспомнилась кривая усмешка, скользнувшая по губам Дарины, когда она спросила: «Какая же вы магиня, если ни одного заклинания не знаете?»

«Даже если она не пыталась отравить Хадара, всё равно подсиживает меня», — подумала Мира.

Тут же почувствовала, как жалость к себе перерастает в злость.

«Не уж, — подумала она. — Я не доставлю Дарине удовольствие жалеть меня. Пусть лучше завидует: моим способностям, умениям, тому, как легко и шутя у меня всё получается. Пусть изводится, теряет аппетит и пытается понять, как мне это удаётся. Не хочу, чтобы меня жалели. Жалость унижает. Я найду и спасу этого виллова пацана! Всем назло!»

Внезапно её чуткий слух уловил шум, который отличался от прежних. Более громкий, плотный, он приближался дугой.

Мира ждала, прядя ушами. Через некоторое время она стала различать треск ломающихся веток. Что-то очень крупное ломилось через лес, круша всё на своём пути. Надо найти укрытие. Она вспомнила, что недавно переходила овраг. Стараясь не задевать рогами ветки, Мира побежала обратно. Вот и овраг. Она быстро спустилась и легла, чтобы не высовываться. Шум нарастал, и вдруг на неё сверху посыпалось что-то мелкое и не очень, пищащее и рычащее, мохнатое, лысое и даже чешуйчатое. Оно мчалось через овраг будто лавина, топталось по Мире, прыгало по её рогам, норовило выцарапать глаза и оторвать уши. К счастью, все они были мельче канжди, так что хоть и доставляли большие неудобства, но это было не смертельно. В числе прочих по ней бежали ёлки, которые Мира видела сверху. Однако теперь они не вызывали умиления: неповоротливые и наглые, ёлки лезли Мире через голову, земля с их корней сыпалась ей в глаза и забивала нежные ноздри канжди. Мира сдавленно чихала и колебалась: явить себя всем этим тварюшкам или ждать, пока они схлынут?

Более всего, конечно же, хотелось знать, что их всех так напугало и, разумнее было присоединиться к общей гонке на выживание. Но тогда она вернётся к Гаю так и не узнав про Тиреда! Поэтому Мира всё колебалась и раздумывала. Ровно до тех пор, пока не унюхала запах дыма.

«Горим!» — подумала Мира.

Ждать дальше она не стала. Сначала поднялась на передние ноги, тряхнула головой, так что с её рогов посыпались недовольные ёлки и всякое вопящее зверьё. Затем встала на задние. Зверушки спрыгивали с её спины и бежали дальше.