Мы были странные друзья на глубине,Мы были попросту знакомые снаружи,И мы, мы никогда, при всех, наединеНе вышли из границ вполне приличной стужи.Научный разговор шел долго каждый раз,Как мандарины, мы с ним спорили любезно,Но, Боже мой, всегда мы чуяли, что безднаНевыразимая соединяет нас.О, эта простота, о, обыденность встречи,Ревниво прячущей какого-то Творца…Я помню тонкие черты его лица,Академически построенные речи…Но бездна нас влекла! Какая? Может быть,Ей не было у нас научного названья…Но лишь мы с ним сходились говорить,Нам чуялось всегда какое-то молчанье,Огромное, как мир, холодное, как ясность…И наша нежная, суровая безгласностьРоняла в разговор об этом и об том:Ты. Знаю. Странно жить? Жизнь – тайна. Мы идем.Май 1914 СПб
«Когда-то, когда-то у Нила…»
Когда-то, когда-то у НилаВдвоем предавались мечтамОдин одинокий мандрилаИ сумрачный гиппопотам.Мандрила хотел бы быть пумой,Мечтал быть орлом бегемот…Как ты они мучились думой,Читатель, мечтатель, урод.Весна 1914 СПб
ТРЕМ СЕСТРАМ АРАМЯНЦ
Два пути двум бедным сестрам:Жить одной рассудком острым,Чтобы редко, редко с воплем прорывалась бы душа,А другой – жить всей душою,Жить над миром, чтоб пороюМир и душу злой рассудок ночью резал без ножа.Весна 1914
ДИ-КАВАЛЬКАНТИ
Н. Гумилеву
Бархатный, черный и длинный камзол,Кружево ворота и анемона.Он на кладбище со свитком пошел,С песней четвертой Марона.Длинные тени покрыли во снеГотику строк погребальных…Ах, эти черные кудри! ОнеТак хороши у печальных!..Только когда уже месяц взойдет,Вспугнут летучею мышью,Ди-Кавальканти аллеей уйдетС мудрой и странною мыслью.Если же ночью ватага бродягВвяжет у моста философа в драку,Как улыбнется он звяканью шпаг,Черному Арно и мраку.Giunio 1914 Genova