Противоречия: Собрание стихотворений

Есть ландыши в лесу, есть пыльный придорожник,Есть праведный монах, который вечно нем,Есть тоже праведный, смеющийся безбожник,Есть глупый доктор прав, есть храм и есть гарем,Но девка улицы и сумрачный художникВлекутся ко всему и отдаются всем.Художник руки жал ростовщику за розы,Художник продавал язык, и глаз, и слух,Не он ли принимал бесстыднейшие позыНа сцене пред толпой и раздевал свой дух?В его поэзии так много скрытой прозыИ клятвы верности легчайший в мире пух.Как девка улицы, он кажется беспечным,Но он, закутанный и жалкий, как она,Блуждает по ночам, по набережным, вечным,

Гранитным, ветреным, пустынным, бесконечным,Набросок призрака, эскиз чьего-то сна,И рвется между туч тревожная луна.Его душа всегда в оттенках тьмы искалаКому продать себя, каким нюансам грез,И, как маркиз де-Сад, изысканно терзала,Его раздетый дух пьянила и ласкала,И жадно слушала глухие всхлипы слезТропическая ночь, душистая от роз…И если он любил (да, он любил, несчастный!),То он предмет любви бесстыдно обирал.В вертеп искусства он потом перетаскалВсё, от чего дрожал, что простонал он, страстный…О, он любил! Любил! Нет, в низости напраснойЧего он не любил? Чего он не искал?Где грубый варвар тот, который твой треножник,

Твой жертвенный алтарь, о фокусник и маг,На удивленье всем так просто бросит в мрак?Да, есть наложница, но есть ведь и наложник!Эй, девка улицы, эй, полубог-художник,На тротуар… в кабак…22 февраля 1915

«В поэмах поэтов все дамы…»

В поэмах поэтов все дамы,Пажи и шуты хорошиИ самые горькие драмыИдут на подмостках души.Прекрасны в них женщин улыбки,Изысканы в них палачи –А в ритме нам явственны скрипки,Вериги, рыданья, мечи…

Но где ж капельмейстер лохматыйВ длиннейшем своем сюртуке,Ужасный, сухой, угловатый,С нервической палкой в руке?Вы помните – чуть у трибуныПотухнет сиянье рожков,Взметнется и ляжет на струныПо знаку шеренга смычков –Одна марьонэтка рукамиНервически кверху взмахнетИ, дергаясь молча часами,Безумный оркестр поведет.Застыл капельмейстер великий –Грохочет бунтующий гул…Так слушает адские крикиСпокойный, больной Вельзевул.

Но звуки печальны и нежныИ вот капельмейстер, как маг…Ах, так котильон белоснежныйВедет Мефистофель во мрак!Глядите, глядите же! В зале,Где тысячи, тысячи глаз,Простор, беспросветные дали,И дышащий молча экстаз,И где паяца шансонеткаВ трагической плачет тоске –Кривляясь, царит марьонэткаС нервической палкой в руке.Поэт – это тоже кривляка,Чтецу подающий размер…И я – Капельмейстер из Мрака,И я забавляю партэр…Февраль 1915 СПб