Противостояние

Полковник внимательно посмотрел на Владимира, потом на звездочки, накрытые стаканом, и неожиданно улыбнулся.

— Дурак, человек. Не принимай поспешных решений.

— Я все решил, — все тем же твердым голосом произнес Словник, — из органов я уволюсь. Извините.

— Ни хрена ты не уволишься! — в голосе командира крымского «Беркута» прорезалась сталь. — А с кем я, по-твоему, дальше работать буду? С этим молодняком? Так за ними глаз да глаз нужен, так, что хрен тебе майор Словник, а не увольнение! Понял? Мы организуем новый отдел, в котором будет силовое крыло, тебя, рекомендовали командиром этого отряда, а поддержал, так, что увольняться нельзя.

— Извините, ничем не могу помочь.

— Не извиняю! И помочь ты можешь. И поможешь. Тебе, просто отдохнуть надо, считай, что с завтрашнего дня ты на больничном. Появишься завтра в управе и оформишь больничный отпуск, я позвоню, всех предупрежу, а через пару недель мы вернемся к этому разговору, — полковник встал из-за стола и направился к выходу, но на пороге обернулся и сказал на прощание: — Левченко, ну ту сторону, спровадили гэбэшники, так, что жив он будет, за это не переживай, ему такую легенду сварганили, что мы о нем еще услышим, и не раз.

Полковник, уходя, дверь за собой не закрыл, она так и осталась открытой, Владимир посидел еще несколько минут, хмуро глядя в потолок, а потом тоже покинул комнату, так и не забрав майорские звездочки с собой. До дома Владимир добрался пешком, благо оказалось, что «тюрьма» располагалась совсем рядом, а когда его сюда везли, просто наматывали лишние круги. Жена встретил Владимира буднично и приветливо, она не волновалась, потому что, ей регулярно звонили из управления и рассказывали, что Словник, в числе других правоохранителей убыл на переаттестацию, чтобы после неё стать уже российским полицейским. Для себя Владимир Словник твердо решил, что из органов уволится и больше в жизни не возьмет оружия в руке, но как говориться в одной мудрости: «Хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах на будущее».

Эпилог

1 августа 2014 года. Блок-пост г. Ясиноватая. ДНР.

— Ну, вот, за каким лешим, я с вами поехал? — Панас сидел на перевернутом ящике из-под снарядов и грустно ворчал, набивая длинный магазин от РПК патронами. — У меня же должность хорошая была, прибыльная, нет, мля, уговорили черти такие, а я теперь сижу в этой яме и вшей кормлю.

— Панас не бубни, ты мне мешаешь переговоры укропов слушать, — одернул друга Леший. — И должность твоя оказалась не такой уж и хлебной, а если бы ты с нами не поехал, то тебя так бы и так уволили, потому что твой предшественник проворовался в пух и прах, и на тебя повесили бы все недостачи. Так, что не трынди.

— Ладно, ночью поговорим, кто тут трындит, а кто нет!

— Тихо, вы оба, — прикрикнул на подчиненных Слон. — Леший, что слышно?

— Кажись, укропы, опять хотят до жэдэ вокзала дойти? Готовят группу из трех танчиков и одной маталыги.

— Понятно, предупреди вторую группу, чтобы отошли за угол дома, сомневаюсь, что укры второй раз пойдут тем же маршрутом, что вчера ночью.

— Сделаем командир, и еще, ты просил сообщать о любых упоминаниях названий змей в эфире, так вот, сейчас говорили, о каком-то «змее», чья группа должна идти параллельным курсом, обходя вокзал с другой стороны.

— Интересно. Значит, Леший ты остаешься за старшего, а я пойду с Панасом во вторую группу и сам им все сообщу. Панас, погнали, наши, городских.

Спецназовцы низко пригибаясь выбежали из укрытия и исчезли в зарослях бузины, а через двадцать минут, воздух взорвался от трескотни автоматов и пулеметов.