Противостояние

К вечеру в квартиру Словника пожаловали гости — двое дядек средних лет, очень сильно похожих одновременно на кадровых военных и на слесарей из ЖЭКа, то есть вид они имели совершенно простецкий и обыденный, но при этом повадки, выдавали в них «служивый люд». Гости предупредили, что капитана вызывают в управление для заполнения отчетов и бумаг, поэтому он должен объявить жене, что его не будет пару дней. Это было очень сильно похоже на арест, только без наручников, но присмотревшись к «слесарям», Владимир догадался, что эти двое надежней всякий браслетов и веревок.

Словника привезли в небольшое серое здание приютившиеся на окраине города среди частного сектора и промзоны. Дом сочетал в себе черты гостиницы и тюрьмы одновременно — на окнах были массивные решетки, повсюду камеры наблюдения, но вот в «номерах» неожиданно вместо нар, оказалась мягкая мебель и даже телевизор с холодильником заполненным едой. Еще в номере был санузел и душевая кабинка.

Три дня Словник прожил в номере один, к нему никто не приходил, да и он особого беспокойства не проявлял, прекрасно понимая, что за ним следят и убежать совершенно не получится, оставалось только ждать дальнейшего развития событий, ведь зачем то его поместили в эту камеру гостиничного типа. Прикинув размеры холодильника и количество продуктов в нем, Владимир решил, что больше трех — четырех дней его никто здесь держать не будет.

Вечером третьего дня дверь открылась, и на пороге появился полковник Обесов, он молча прошел к столу на котором был накрыт поздний ужин — нарезка салями, вскрытая банка паштет и несколько ломтей упакованного в полиэтилен хлеба.

— Доставай стаканы, — это были первые слова, которые услышал Слон за время своего заточения, — звездочки обмывать будем, — рядом с бутылкой водки, которую принес полковник, легли две майорские звездочки.

Словник молча поставил на стол два высоких узких стакана. Обесов так же молча набулькал в них водки, получилось, что почти вся поллитровка уместилась в двух стаканах.

— Ну, давай майор за звезды!

— Товарищ полковник, представляюсь по случаю присвоения очередного звания майора! — Словник махнул стакан в три глотка, зацепив зубами звездочки, болтавшиеся в водке. Закусывать не стал, традиция не позволяла.

Полковник благожелательно кивнул и спокойно, размеренно выпил водку, как будто это была простая вода.

— Чего вопросы не задаешь, вижу, что у тебя их накопилось предостаточно, — спросил Обесов, когда молчаливая пауза затянулась сверх норм приличия.

— Не знаю с чего начать? — честно ответил капитан, а вернее майор Словник. — Может поможете, товарищ полковник.

— Помогу, чего же не помочь. Хорошему человеку всегда помогать надо. Инцидент твой с майором Крестенко замяли, тем более, что вы теперь в равных званиях. Как получим российские документы, тебе еще «орден Мужества» вручат, и еще какую-то крымскую медаль. Вообще, молодчага ты капитан Словник, извини, майор, такой гнойник вскрыл, не дай бог, он бы сам лопнул, захлебнулись бы все в крови. Хотя, ты скорее всего не это хочешь услышать. Да? Про друга своего, Левченко хочешь узнать, — полковник, на мгновение отвел глаза в сторону и замолчал, но потом продолжил: — Жив твой кореш, жив. Врачи говорят, в рубашке родился, три пулевых ранения, все на вылет, и не один жизненно важный орган не поврежден, контузило его только малость, да морду знатно попортило, теперь, если пластику не сделают, то будет на гуэмплена похож.

— Так, а что с ним дальше будет. Судить будут или все простят, засчитав заслуги?

— Тут, понимаешь, какое дело. Отпустили мы его, вернее, отправили назад в Киев.

— КАК?! Зачем? Его же там убьют, за предательство.

— Ну, во-первых, о его роли во всей этой истории мало кто знает, а во-вторых, мы его не просто так отдали, мы его обменяли на двадцать бойцов киевской первой роты «Беркута», во главе с их командиром, а там еще родственников, в виде, жен и детей, около полсотни набралось, так, что я считаю, что обменять одного на семьдесят, это более, чем выгодно.

— Ничего не понимаю! Зачем киевским, нужен Левченко, да еще после всего, что произошло? Главного же злодея, Полковника этого, не взяли, он, вроде, как ушел, так, что Степану, точно грозит смерть на той стороне. Не все так просто, я сам много не знаю, а ты уж и тем более, но обмен был выгоден для всех.

— Понятно, — хмуро произнес Владимир.

— Ничего тебе не понятно, — резко повысив голос, сказал Обесов. — Твой Степан убивал и калечил людей, на счету его «Змеинной сотни» десяток убитых, в том числе несколько милиционеров, так, что мне эту мразь не жалко, то, что он раскаялся и помог предотвратить трагедию, это хорошо, это ему там зачтется, — полковник ткнул пальцем в потолок. — Мне главное, что я смог наших с тобой товарищей и их семьи из пасти бандерлогов вытащить, а убьют твоего Змея или наградят, мне все равно.

— Я все понял, товарищ полковник, — твердо произнес Слон, и положил на стол звездочки, которые до этого держал в руке, потом он их накрыл перевернутым стаканом и отодвинул все это в сторону Обесова.