Противостояние. Часть 1. Маленькая Настенька

– Ну, да, – признался он, одной рукой он обнял меня за плечи, другой, ладонью тихонько коснулся моей щеки. – Настенька, милая моя я очень люблю тебя, безумно хочу тебя, но я, никогда не сделаю тебе плохо. Если ты не хочешь, если ты не готова скажи, я не буду настаивать. Если ты, поэтому не хочешь ехать со мной, не стоит, Настя, я не трону тебя. Я буду ждать столько, сколько будет нужно. Хочешь, я уйду в другую комнату? Скажи, Настенька, – он смотрел мне в глаза нежным взглядом, полным любви.

Я думала о том, что завтра он уедет, меня заберут в интернат, возможно, мы никогда больше не увидимся…

– Нет, – тихо сказала я. – Не уходи.

… Нежно – нежно он целовал мои губы… тихонько сняв с меня халат, он обнимал мои плечи… Мне было стыдно, я была напряжена, он чувствовал это.

– Настенька, милая, – шептал он, нежно целуя мою шею, плечи. – Не бойся, девочка моя… Доверься мне, Настенька…

Уложив меня на постели, он склонился надо мной и внимательно посмотрел мне в глаза.

– Да, Настенька? Ты хочешь этого? – нежно спросил он.

– Да, – тихо ответила я.

Его губы, нежно коснулся моей груди… крепкие руки легли на мои бедра… он скинул с себя полотенце… я закрыла глаза…

– Настенька, любимая моя… Моя милая маленькая девочка… Моя… Ты только моя, Настенька…

* * *

Наутро, Герман проснулся самым счастливым человеком, когда он открыл глаза, я уже не спала и выглядела совсем не такой счастливой, как он, скорее наоборот.

– Что-то не так? – взволнованно спросил он, присев на постели. – Скажи, я сделал, что-то не так?

– Нет, все хорошо, – я пыталась улыбаться, а самой хотелось плакать.

Герман склонился надо мной и нежно поцеловал меня.

– Тогда почему моя принцесса грустит? – он смотрел на меня влюбленными счастливыми глазами.

Несколько минут я молча смотрела на него, потом все-таки спросила.

– Во сколько ты уезжаешь?

– Почему это, Я – уезжаю? – возмутился он и присел на постели. – МЫ – уезжаем!

– Герман, не начинай, пожалуйста! – я тоже присела, мы громко спорили. – Что ты скажешь родителям? Я украл подростка и через неделю ее будут искать!

– Настя, это не я начинаю! Это ты продолжаешь упираться! Я же сказал вчера, как мы поступим! – он готов был сорваться на крик, крепко взяв меня ладонями за плечи. – Я никому не отдам тебя! Слышишь? Никому и никогда! – взгляд у него сейчас был такой, что он, наверное, придушил бы даму из опеки, попадись она ему, он сильнее сжал ладони и, наверное, сам почувствовал, что делает мне больно. – Прости, милая, – уже спокойно сказал он, отпустил мои плечи и крепко обнял меня.

– Настенька, я умоляю тебя, поедем со мной. Неужели ты не понимаешь, что я не смогу жить без тебя? Настя, пожалуйста.

– Герман, я очень не хочу терять тебя, ты единственный, кто есть у меня в этом мире, но ты же понимаешь, что все это бред. Что? Ну, что ты скажешь отцу? – я очень не хотела расставаться с ним.

Он взял мои ладони в свои и посмотрел мне в глаза.

– Скажи мне, девочка моя, – тихо сказал он. – ТЫ – хочешь жить со мной? ТЫ – готова разделить свою жизнь со МНОЙ? ТЫ – хочешь быть МОЕЙ женой? – он с надеждой смотрел на меня.

– Да, – твердо ответила я.

Он снова крепко обнял меня.

– Настенька, я весь мир переверну, но никому не отдам тебя.

– Но, как же отец? Ты понимаешь, о ЧЕМ ты хочешь просить его?

– Он поймет меня. Он должен понять меня! – Герман снова повысил голос.

– А если нет? – не успокаивалась я.

– Деньги сейчас решают многое, но я уверен, отец должен понять меня, – уверенно сказал он. – Собирайся, мы скоро выезжаем.

– Но, мне нечего собирать, – ответила я.

– Ну, да. Дом, кстати, уже открыли, мы можем съездить туда, – сказал он.

– Герман, там, наверное, нужно убрать? – меньше всего мне хотелось возвращаться туда.

– Ну, тогда шустрей, одевайся, поехали, – бодро сказал он…

Когда мы подъехали к дому, сердце мое сжалось в комок. Мой милый родной дом… Еще несколько дней назад у меня была семья, были родители, а теперь их нет и прежней жизни тоже больше нет.

После той ужасной ночи, сюда никто еще не входил, и теперь мне предстояло отмыть здесь всю кровь. Когда мы вошли, в доме стояла невыносимая вонь – запах закисших продуктов, просто валил с ног. Герман пооткрывал настежь все окна и двери. Я взяла два больших мешка для мусора и стала сбрасывать туда все подряд. Набрав два ведра горячей воды, я перемыла все комнаты, оставалась кухня, я до последнего не хотела входить туда. Герман, видимо, это понимал.

– Хочешь, я сам там уберу? – спросил он.

– Не нужно, Герман, я должна сама.

– Сама, а я тебе помогу.

Дверь на кухню, до сих пор оставалась закрытой и, когда мы открыли ее, помимо запаха испорченных продуктов, в нос «ударил» запах, разлитой на полу и оставшейся в стаканах, водки. Герман открыл окно, в него ворвался чистый свежий воздух.

Я стояла, уставившись в пол, там были два больших пятна, уже засохшей, крови и два, обрисованных мелом силуэта, недавно лежавших здесь, в неестественных позах, людей.

– Настя, ты как? – спросил меня Герман, видя мое оцепенение.

– Нормально, – тихо ответила я.