Противостояние II

Глава 27. В доме Успенских

15 апреля 1972 года

Саша был хмур и сосредоточен, когда в сопровождении Марии Сергеевны и Лизаньки появился в зале. Коротко кивнул Юле, но даже не улыбнулся. Подошёл к дивану, на котором она устроилась, и сел рядом. Она тут же пересела в самый угол. Серёжка подошёл к ней, присел на диванный валик и положил руку ей на плечо.

Саша посмотрел на оставшуюся в нерешительности стоять хозяйку дома и похлопал рукой по дивану рядом с собой.

— Садись, Мария! Нужно поговорить.

Она послушно подошла и бочком присела на диван. За ней, как привязанная, шла Лизанька. Мама, не глядя на неё, подхватила девочку и усадила к себе на колени. Саша улыбнулся Лизаньке, и та застеснялась. Отвернула от него личико и уткнулась носом в мамину грудь. Саша вздохнул.

— Даже не знаю, с чего начать...

— С Тонечкой что-то? — встревожилась мать.

— Да, с ней. Она пока что лежит в палате интенсивной терапии, но врачи уже оставили её в покое. Ей вкололи успокоительного, а сами собрали консилиум. Сидят в кабинете главврача, совещаются и спорят. К сожалению, успокоительное не помогло. Точнее, помогло, но лишь частично. Слишком сильны впечатления от случившегося. Лежит на своей койке, отвернулась к стене и ни с кем не хочет разговаривать. Даже не захотела поговорить с отцом. Его пустили к ней на пять минут, но он от неё ничего не добился. Не хочет она ни с кем общаться. Я полчаса назад послал ей крепкий сон. Пусть поспит до вечера. А вот что будет ночью, я не знаю. Мне, конечно, хотелось бы с ней поговорить, но даже не знаю, уместно ли это будет?

— Почему неуместно?

— Сложно это для меня... — нехотя ответил он. — О чём с ней говорить? Какие слова подобрать? С одной стороны, она на обручении дала Михаилу своё согласие. Добровольно дала. Хоть и под давлением с вашей стороны, — согласись, уговоры это ведь тоже мягкая форма давления, — но для Михаила и его родственников на обручении всё выглядело, как добровольное согласие. Он тоже там, в больнице, вместе с родителями, дядьками и тётками и ещё с какими-то родственниками. Толкаются в вестибюле перед приёмным отделением, нервничают, строят какие-то планы. Обсуждают, куда бы её увезти, чтобы довести дело до конца. Михаил ведь твёрдо убеждён, что данное ему слово по-прежнему остаётся в силе, и он имеет на Тошу все права.

— Не все! — перебила его Мария. Она на миг прижала головку дочери к груди, машинально поцеловала её в макушку и снова подняла глаза на Сашу. — Не все! Он получил от неё обещание, что она придёт в церковь, где их обвенчают. Больше ничего! Она пришла, но обряд же не состоялся? Не состоялся! И не по её вине!

— Да, не состоялся, — кивнул Саша, — но обручальное колечко она с руки не сняла.

— Ах, оставь! Она о нём уже и не помнит! Я представляю, что у неё сейчас в голове творится. До колечка ли ей? Как только заметит его, так тут же и снимет. Или я не знаю Тонечку! Она сейчас совсем о другом раздумывает.

Саша вздохнул.

— Возможно, ты и права. Но Михаил-то о том колечке очень хорошо помнит. Для него и для его родителей всё случившееся там на площади, это, конечно, очень неприятно, но ведь в главном же ничего не изменилось. Для них всех это просто досадная помеха, понимаешь?

— Понимаю, но мне нет до них дела. Ещё не хватало их проблемами голову забивать, когда с моим ребёнком такое случилось! Ты лучше о другом.

— О чём?

— Ты вот давеча сказал, «с одной стороны». Есть и другая сторона?

— Да, есть... Знаешь, мне ведь доводилось возвращать людей с того света. И довольно часто. Во всех обычных случаях я говорил этому человеку примерно так: «Своей первой жизнью ты обязан папе и маме, а этой жизнью ты обязан мне и только мне!»

Мария Сергеевна кивнула.

— Понимаю. И это правильно. Ты хотел бы забрать Тонечку к себе?

— Хотелось бы, но пока не знаю, как это устроить. Я ведь тоже не свободен в своих желаниях, понимаешь? Рядом со мной есть женщина, которая обещала через пару лет стать моей женой. И она станет ею, чего бы мне это ни стоило. Если бы не это, я бы Тошу ещё год назад от вас увёл. А если бы вы стали возражать и чинить препятствия, то просто украл бы её, как в старину девушек крали. Стали бы мы жить, внуков и внучек для вас нарожали бы и были бы счастливы. Но так, к сожалению, не получится. И даже не из-за той женщины. Мне кажется, она не была бы против, если бы Тоша где-то неподалёку от нас жила.

— А из-за чего тогда? Из-за Михаила?

Саша мрачно усмехнулся.

— С ума сошла? Когда это было, чтобы мужчина обращал внимание на соперника? Он мне кто? Брат? Сват? Я с ним даже не знаком.

Мария вздохнула.

— Тонечка ведь тебя тоже больше жизни любит. Всю вчерашнюю ночь проревела, так не хотела идти под венец. Сегодня утром еле её добудилась.

— Да, знаю.

— Может, тогда монастырь? Она наверняка думает об этом. Я её знаю.

— Монастырь? — Саша задумался ненадолго, а потом покачал головой. — Такую живую красоту прятать в монастыре? Нет, Мария, нельзя. Ты, наверно, не до конца понимаешь, какую роль женская красота играет в этом мире. Хочешь расскажу, что я сам об этом думаю?