Противостояние лучших

— Но возможно, что убийца не знал о бронзовых частицах, — заметила Амелия. — И тогда они тут совершенно ни при чем, если не считать того, что преступник случайно выбрал место, где на полу валялись кусочки бронзы. Они могли пролежать там много лет.

— Сомневаюсь, — сказал ее напарник.

— Однако это логичное предположение, — возразила Лили.

— В данном случае я согласен с Линкольном, — заявил Лукас.

— Почему? — обернулась к нему его помощница.

Райм посмотрел на своего гостя:

— Расскажите им.

— Частицы оказались настолько блестящими, что Линкольн сумел их заметить. Значит, они новые, — объяснил Дэвенпорт.

Лили понимающе кивнула.

— Ясно, — сказала Амелия.

— И он извращенец. Садомазохист, который знает, что делает. У него есть судимости, — добавил Лукас и повернулся к своей партнерше. — Пришло время компьютера.

И компьютеры заработали, хотя сидели перед ними не Лукас, Лили, Амелия или Линкольн, а клерки в подвале здания ФБР в Вашингтоне. Ротенберг немного пошептала в похожее на раковину ухо шефа детективов Стэна Марковитца, который обратился к своему приятелю из высших эшелонов ФБР, а тот написал служебную записку, прошедшую несколько бюрократических уровней. И вскоре записка легла на письменный стол матерого игрока в военные игры по имени Барри.

Барри прочитал записку, набрал на клавиатуре несколько ключевых слов и неожиданно обнаружил, что в США проживали четыре скульптора, работающих с бронзой, которые имели сроки за сексуальные преступления, связанные с насилием. У двоих были студии в Нью-Йорке.

Один из них уже умер.

Но Джеймс Роберт Верлен все еще был жив.

— Джеймс Роберт Верлен, — прочитала Лили на следующее утро.

Они собрались в гостиной Линкольна, превращенной в криминалистическую лабораторию.

— Более известен как Джим Боб, — сказал Лукас.

— Имеет слабость к кокаину и два привода за его хранение в малых дозах, но до тюрьмы дело не дошло, — продолжила Ротенберг. — Кроме того, несколько лет назад был арестован за хранение ЛСД, просидел два месяца. Четыре года назад обвинен в хранении тридцати доз «экстази», однако успел протереть пластиковый пакет, в котором они лежали, и выбросить его в туалет, где он и оставался некоторое время. Воду в туалете довольно долго не спускали. Прокурор посчитал, что такие улики суд принять к рассмотрению не может. В прошлом году Джима взяли в квартире в районе трущоб во время рейда по поимке производителя метамфетамина, но вновь отпустили — оказалось, что наркотик делала женщина, которая снимала квартиру. Верлен сказал, что он зашел туда случайно. И вновь суд посчитал улики недостаточными.

— Переходи к сексу, — сказал Дэвенпорт.

— Его никогда не арестовывали за сексуальные преступления, но он находился под следствием, — сказала Лили, продолжая читать отчет ФБР. — Известен как скульптор, который разрабатывает тему рабов, связывания, порки и другие формы порабощения женщин. Некая Тина Мартинес — обратите внимание на фамилию — написала в полицию жалобу. Верлен якобы нанес серьезные травмы ее подруге по имени Мария Корсо, которая была моделью для одной из его скульптур, изображающих связанного человека. Но Корсо отказалась идти в суд, заявив, что подруга неправильно ее поняла. Следователь утверждает, что Верлен откупился от натурщицы.

— Он плохой человек, — сказала Амелия.

— Плохой, — согласился Линкольн. — И он интересуется наркотиками.

— И наверняка у него поврежден мозг, как у всех, кто употребляет метамфетамин, — добавила его помощница.

— У вас есть план? — спросил Райм всех своих коллег.

— Я намерен провести с ним сегодня некоторое время. Буду просто наблюдать, — отозвался Лукас. — Амелия и Лили могут мне помочь. Посмотрим, чем он занимается, с кем разговаривает, куда ходит…

— А нам известно, где он живет? — спросил Линкольн.

— Да, — ответила Ротенберг.

— Но ведь женщины смогут и сами вести наблюдение и держать вас в курсе? — спросил Линкольн у Дэвенпорта.

— Смогут, конечно, — ответил тот. — Но втроем это делать проще. А почему вы спросили?

— У меня есть идея, но я хочу поговорить о ней с вами наедине. Чтобы избежать обвинений в заговоре.

— О, дерьмо! — воскликнула Лили.

Итак, вот моя прелесть…

Вкусная.

О, он представлял ее на спине, с распростертыми руками, да, да, лежащей на чем-то твердом — бетоне или дереве. Или металле.

Металл — это всегда хорошо.

Пот у нее на лбу, пот на груди, пот всюду… Она стонет, кричит, умоляет о пощаде…

На один изумительный миг все в клубе исчезло, и в сознании Джеймса Роберта Верлена, в его глазах, глазах художника, осталась лишь брюнетка в черном, устроившаяся в конце бара.

Вкусная…

Волосы на самом деле черные, но меняющие свой цвет в свете прожекторов — от красного и синего к зеленому и фиолетовому. Декор — диско, музыка — панк. Бар «Раста» все не может сделать окончательный выбор.

Волосы. Они его завораживали. Он работал с твердыми материалами и мог воспроизвести плоть и другие органы, но волосы у него не получались.

Красавица бросила на него один взгляд, потом посмотрела еще раз, что уже само по себе могло быть посланием.