Противостояние. Том II

И она рассказала ему все, начиная с того дня в июне, когда Гарольд подъехал к ее дому в Оганкуите на «кадиллаке» Роя Браннигана. Пока она говорила, последний яркий луч света превратился в синеватую тень. Влюбленные в парке начали расходиться. В небе засветился тонкий ободок месяца. В окнах высокого жилого дома на дальней стороне Каньон-Бульвара зажглось несколько газовых ламп. Она рассказала ему про надпись на крыше сарая и про то, как она спала, пока Гарольд, рискуя жизнью, выводил ее имя в самом низу. Про встречу со Стю в Фабиане и про скандальную реакцию Гарольда — отвали-от-моей-косточки — на Стю. Она рассказала ему про свой дневник и про отпечаток большого пальца в нем. К тому времени, когда она закончила свой рассказ, было уже за девять и вокруг пели сверчки. Наступила тишина, и Фрэн виновато ждала, пока Ларри нарушит ее. Но мысли его, казалось, витали где-то далеко.

Наконец он сказал:

— Насколько ты уверена в отпечатке? Ты сама не сомневаешься, что это отпечаток Гарольда?

Она колебалась лишь мгновение.

— В тот момент, когда я увидела его, я сразу поняла, что это отпечаток Гарольда.

— Тот сарай, на котором он вывел надпись, — сказал Ларри. — Помнишь вечер, когда я впервые пришел к тебе и сказал, что побывал там? И что Гарольд нацарапал свои инициалы на балке, поддерживающей крышу?

— Да.

— Там были не только его инициалы. Твои тоже. Внутри сердечка. Как обычно делают влюбленные мальчишки на крышке школьной парты.

Она прижала ладони к глазам, вытерла их и хрипло выдавила:

— Какой ужас.

— Ты не можешь отвечать за поступки Гарольда, детка. — Он взял ее руки в свои и крепко сжал их, пристально глядя ей в глаза. — Поверь мне, где-где, а тут я, как бывший слюнтяй, лгун и ничтожный хвастун, большой спец. Не вини себя в этом. Потому что если станешь винить себя… — Он сжал ее руки так сильно, что ей стало больно, но взгляд его оставался мягким. — Если станешь, то действительно сойдешь с ума. Тут не знаешь, как со своими проблемами справиться, не говоря уже о чужих.

Он отпустил ее руки, и некоторое время они молчали.

— Ты полагаешь, у Гарольда такой зуб на Стю, что он может вынашивать планы убить его? — наконец спросил он. — Думаешь, дело зашло так далеко?

— Да, — сказала она. — Я действительно думаю, что это возможно. И быть может, весь комитет. Но я не знаю, что…

Его рука опустилась на ее плечо и крепко стиснула его, заставив замолчать. В темноте его облик изменился, глаза расширились, губы что-то беззвучно шептали.

— Ларри? Что…

— Когда он спустился вниз… — пробормотал Ларри. — Он спустился вниз взять штопор или еще что-то.

— Что?

Он повернулся к ней так медленно, словно голова у него сидела на ржавом шарнире.

— Ты знаешь, — произнес он, — может статься, и есть способ выяснить все разом. Я не могу гарантировать, поскольку сам не заглядывал в тетрадь, но… В этом есть большой резон… Гарольд читает твой дневник и не только узнает что-то, но и его осеняет идея. Черт, в нем могла взыграть зависть, что тебе это пришло в голову первой. Разве все знаменитые писатели не вели дневники?

— Ты хочешь сказать, что Гарольд

ведет дневник?

— В тот день, когда я пришел к нему с вином, он спустился в подвал, а я осматривал его гостиную. Он говорил, что хочет достать кожаную мебель, и я пытался представить себе, как это будет выглядеть. И в каминной кладке я заметил качающийся камень…

— ДА! — выкрикнула она с такой силой, что он вздрогнул. — В тот день, когда я забралась туда… и приходила Надин Кросс… Я присела на камин… И я помню качающийся кирпич. — Она снова взглянула на Ларри. — Ну вот, опять. Словно кто-то взял нас за руку и подвел к этому…

— Совпадение, — буркнул он, но голос прозвучал неуверенно и натужно.

— Вот как? Мы оба побывали в доме Гарольда. Мы оба заметили качающийся кирпич. И теперь мы оба здесь. Все это — совпадение?

— Не знаю.

— Что было под тем камнем?

— Гроссбух, — медленно выдавил он. — По крайней мере это слово было оттиснуто на обложке. Я не заглядывал в него. В то время мне казалось, он с такой же вероятностью мог принадлежать прежним владельцам дома, как и Гарольду. Но даже если так, разве Гарольд не нашел бы его? Мы с тобой оба заметили тот камень. Так что, предположим, он тоже видел его. Даже если парень, живший там до эпидемии, записывал туда свои маленькие тайны: суммы, укрытые от налогов, сексуальные фантазии о своей девочке, да что угодно, — те тайны вовсе не тайны Гарольда. Это ты понимаешь?

— Да, но…

— Не перебивай, когда инспектор Андервуд просвещает тебя, ты, глупая несмышленая девчонка. Итак, если те секреты не были секретами Гарольда, зачем ему класть гроссбух обратно под кирпич? А затем, что там были его секреты. Это был дневник Гарольда!

— Ты думаешь, он все еще там?

— Может быть. Я думаю, нам нужно это выяснить.

— Сейчас?

— Завтра. Он уедет с похоронным комитетом, а Надин будет помогать техникам на электростанции во второй половине дня.

— Ладно, — сказала она. — Как по-твоему, я должна рассказать Стю про это?