Протокол «Сигма»

Он поехал дальше на своем полуразбитом «Опеле»; двигатель выл от напряжения, колесные диски громко скрежетали о мостовую. После пяти миль такой езды по продолжавшей подниматься на холмы и спускаться в низины дороге Бен въехал в город, который на самом деле оказался деревней, Dorf. По сторонам узких улиц стояли старинные каменные дома – от крошечных полуразвалившихся строений до больших зданий с первым каменным и вторым деревянным этажами. Почти все окна темные, лишь кое-где горел свет. Улица была замощена неровно, подвеска автомобиля чуть не упиралась в дорогу и то и дело стукалась и скребла о булыжник.

Узкая дорога довольно скоро перешла в главную улицу. Большие каменные дома с острыми крышами и дома поменьше, крытые черепицей и шифером. Бен выехал на просторную, замощенную булыжником площадь с надписью «Ратхаусплатц», над которой возвышался древний готический собор. Он оказался в деревне семнадцатого века, построенной на руинах, относившихся к куда более ранним временам; ее здания являли странную смесь архитектурных стилей.

Напротив собора, на другой стороне площади, находилась усадьба из выветрившегося камня, тоже семнадцатого века, с небольшой деревянной вывеской. Надпись гласила «Altes Gebaude», «

Старый дом», хотя здание выглядело гораздо более новым, чем большая часть построек городка. Из множества окошек на фасаде бил яркий свет. Это была таверна – место, где можно поесть, выпить, отдохнуть и подумать. Он поставил свою развалину бок о бок со старым фермерским грузовиком, почти полностью закрывшим «Опель» от взглядов со стороны дороги, и, еле держась на дрожащих, подгибающихся ногах, вошел в дом.

Внутри оказалось тепло и уютно, помещение освещалось мерцающим пламенем огромного каменного очага. В воздухе витали запахи древесного дыма, жареного лука и мяса – замечательные, приглашающие к трапезе запахи. Все выглядело именно так, как и полагалось выглядеть классическому швейцарскому ресторану в старинном стиле. Один из круглых деревянных столов был явно Stammtisch – местом, зарезервированным для постоянных посетителей, которые каждый день приходят сюда пить пиво и часами играть в карты. Пятеро или шестеро мужчин – по облику фермеры и сельскохозяйственные рабочие – враждебно и подозрительно взглянули на него, когда он вошел, а потом вернулись к своим картам. Остальные сидели за столиками по одному, по двое за едой или выпивкой.

Только сейчас Бен осознал, насколько он голоден. Он поискал глазами официанта или официантку, никого не увидел и присел за свободный столик. Когда появился невысокий пухлый толстячок-официант, Бен заказал типично швейцарские блюда, тяжелые и питательные: Rasti –

жареную картошку и Geshnetzeltes – куски телятины в сливочном соусе, и еще Vierterl – полулитровый графин местного красного вина. Через десять минут официант вернулся, ловко держа все тарелки в одной руке. Бен обратился к нему по-английски:

– Где тут можно переночевать?

Официант нахмурился и молча поставил блюда на стол. Затем отодвинул в сторону стеклянную пепельницу и красный коробок спичек с логотипом «Altes Gebаude» и налил ярко-красное вино в бокал с высокой ножкой.

– Ландгастхоф, – произнес он с сильным романшским акцентом. – Это единственное место на двадцать километров в округе.

Пока официант объяснял дорогу, Бен жадно набросился на Rasti.

Картошка оказалась восхитительной – поджаристой, хрустящей, с привкусом лука. Он ел с волчьим аппетитом, осторожно поглядывая в частично запотевшее окно на автостоянку снаружи. Рядом с его машиной встал другой автомобиль, загородив ему обзор. Зеленый «Ауди».

Какая-то мысль, связанная с этим автомобилем, промелькнула в его мозгу.

Не этот ли зеленый «Ауди» довольно долго ехал за ним по дороге А3 от самого Цюриха? Он вспомнил, что видел его и сначала опасался преследования, но потом посчитал это плодом слишком разыгравшегося воображения.

Бен отвел взгляд от «Ауди» и тут краем глаза заметил, что на него кто-то смотрит. Или показалось? Он оглядел помещение, но никто не смотрел в его сторону, даже мельком. Бен поставил бокал. Что мне сейчас нужно, так это черный кофе, – подумал он, – хватит пить вино. Мне уже начинает мерещиться то, чего нет на самом деле.