Протокол «Сигма»

Двигатель смолк. На мгновение воцарилась тишина, которую нарушал лишь слабый звук проезжавшего где-то вдалеке автомобиля.

Двое мужчин, сидевших впереди, похоже, совещались между собой. Затем пассажир вылез, обошел вокруг автомобиля и открыл багажник.

Через мгновение он возвратился к своей стороне автомобиля, держа в левой руке что-то, похожее на тряпку. В правой он сжимал пистолет. Водитель тоже вышел из машины и достал оружие из наплечной кобуры. Затем они отперли задние двери.

Водитель, который, похоже, был главным, распахнул дверь с той стороны, где сидела Анна, и махнул ей пистолетом. Она медленно вышла и подняла руки. Он немного отступил и свободной левой рукой захлопнул дверь, оставив Бена одного на заднем сиденье.

Пустынная проселочная дорога, оружие... ведь это же классическая бандитская казнь.

Второй фальшивый полицейский — хотя, возможно, они были и настоящими, какая разница? — подошел к стоявшей с поднятыми руками Анне и принялся обыскивать ее на предмет оружия, начав с подмышек. Его руки задержались на ее груди, затем он провел ладонями по ее бокам, просунул их между ног, где тоже слишком уж долго шарил пальцами, и прощупал ноги с внутренней стороны вплоть до лодыжек. Затем он отступил, похоже, решая, не представляет ли она опасности. После недолгого раздумья он взял свою тряпку — оказалось, что это мешок, — надел его Анне на голову и завязал вокруг шеи.

Водитель пролаял какой-то приказ, и Анна упала на колени, сложив руки за спиной.

Бен с ужасом следил за происходившим, ожидая, что же будет дальше.

— Нет! — пробормотал он.

Водитель выкрикнул другой приказ, и более молодой “полицейский” открыл автомобильную дверь, держа оружие направленным на Бена.

— Выходите медленно, — сказал он. Похоже, он свободно владел английским языком.

Не было ни единого шанса на то, что ему удастся убежать на оживленную дорогу или же схватить Анну и утащить ее в какое-нибудь безопасное место. Только не в том случае, когда ты стоишь перед двумя людьми, держащими оружие наготове. Он вышел из автомобиля, поднял руки над головой, и младший принялся обыскивать его. На сей раз он действовал куда грубее, чем когда шмонал Анну.

— No este enfierrado, — доложил “полицейский”. Вероятно, это значило, что оружия не оказалось. И добавил непринужденным тоном, обращаясь к Бену: — Любое резкое движение, и мы вас убьем. Понятно?

“Да, мне понятно, — подумал Бен. — Они убьют нас обоих”.

Ему на голову накинули воняющий конюшней мешок. Веревку на шее затянули слишком туго, так, что она душила его. Он абсолютно ничего не видел.

— Эй, полегче! — прохрипел он.

— Заткнись! — отозвался один из “полицейских”. Судя по голосу, это был старший. — Или я убью тебя, и твой труп будет валяться здесь, пока его не разыщут недели через две, слышишь?

Он услышал шепот Анны:

— Надо пока что во всем с ними соглашаться. У нас нет никакого выбора.

Он почувствовал, как ему в затылок уперлось что-то твердое.

— Встать на колени! — приказал голос.

Бен послушно опустился на колени и, не дожидаясь приказа, сложил руки за спиной.

— Что вы хотите? — спросил он.

— Заткнись, сука! — рявкнул кто-то из “полицейских”, и Бена ударили по голове чем-то твердым. Он застонал от боли. Похитители не желают говорить с ними.

Им предстояло умереть на какой-то заброшенной поляне, неподалеку от темной дороги, в глубине совершенно незнакомой ему страны. Бен подумал о том, как все это началось: на Банхофплатц в Цюрихе, когда он чудом остался жив, или все же с исчезновения Питера? Он вспомнил муки, которые испытал, оказавшись свидетелем убийства Питера в швейцарской сельской гостинице, но, вместо того чтобы деморализовать его, это воспоминание придало ему решимости. Если ему предстоит быть убитым здесь, то он по крайней мере может утешиться тем, что знает: он сделал все возможное, чтобы найти убийц брата, и если ему не удалось предать их в руки правосудия или выяснить, какова была их цель, то он все же сумел подобраться к ним вплотную. У него нет ни жены, ни ребенка, друзья через некоторое время позабудут о нем, но ведь для истории мира все наши жизни ничуть не длиннее, чем вспышки светлячков, порхающих в летней ночи, ну, а самого себя ему нисколько не жаль.

Еще он подумал о своем отце, исчезнувшем неведомо куда, и пожалел лишь о том, что ему так и не суждено узнать всю правду об этом человеке.

От этих мыслей его отвлек голос. Говорил старший.

— А теперь вы ответите на несколько вопросов. Что, черт возьми, вам нужно от Йозефа Штрассера?

Значит, они все же решили поговорить. Эти жлобы защищали Штрассера.

Он немного подождал — не начнет ли первой Анна — и, не услышав ее голоса, заговорил сам:

— Я адвокат. Американский адвокат. Я занимаюсь наследственными делами — в смысле, пытаюсь получить и передать завещанные ему деньги.

Его с силой ударили по голове сбоку.

— Мне нужна правда, а не твои го...ные выдумки!