Процесс

Все сказанное впитала группа преступных демагогов-авантюристов, патологически властолюбивая и циничная. Их биографии говорят, что это были люди без профессии, хотя некоторые из них происходили из культурных семей. По такому странному сочетанию их можно отнести к авантюристам с умом и энергией. Эти экстремисты понимали, что элементы бессмысленного и беспощадного бунтарства долгое время зрели в народе. Он тяготел к крайностям: к полному безвластию и уединению в деревнях или же к беспощадной верховной власти, которой он был готов покориться как гаранту устойчивости жизни. И то, и другое говорит об отдаленности русского мужика не только от современной цивилизации, но и от жизненного расчета. Это – результат отшельничества нации в целом и природности ее натуры, фатально принимающей засуху, ураган и налетающие политические бури.

Для более полного понимания природы большевизма необходимо обратить внимание на один общий штрих личности этих людей. Ленин, Сталин, Троцкий и другие руководители такого же ранга никогда не зарабатывали себе на жизнь. Когда их спрашивали об их профессии, то они отвечали односложно «революционер». В переводе на общепонятный язык это означало «люмпены» – весьма распространенный тип личности на Руси.

Для укоренения такого типа были свои основания. Один из французских наблюдателей заметил еще в 1916 г.: «С одной стороны, у великоросса имеется много положительных

, трогательных черт характера, за счет которых он располагает к себе. С другой стороны

, часты проявления жестокости и бессовестности, так что невозможно понять, как столь разные черты характера уживаются в одном индивидууме

. В русском характере мы находим контраст между меланхолией, чисто славянским благодушием и жестокими кровожадными инстинктами азиатских кочевников» (по А.Широпаеву. «Тьма-родина»). Можно предположить, что русская натура склонна к психическим сдвигам.

Низы быстро поняли, кто является их «родственниками» во власти и охотно переняли их образ действий. Заметим, что громогласные обещания земли и мира принимались невежественными массами, не обращающими внимания на моральный облик нового руководства. Низовым, люмпенским массам оно было близко своей политикой и решительным характером. Возможно, они представляли власть как явление пугачевщины, и потому нашли отклик у раздраженных толп, не знающих, что делать после полученной ими свободы. Оружие, которое они унесли с фронта, подсказывало им ответ на этот вопрос.

Большевики в первую очередь уничтожили любые либеральные начала, и это было с удовлетворением принято массами, которые забыли, что недавняя самодержавная царская власть была в основе своей консервативной, то есть близкой крестьянству, а при большевиках свобода легко переходила в безвластие, никак не поощряющее труд. Логики не было. В массах побеждали радикальные политические тенденции, а проще разбой, и их улавливали активные большевики и левые эсеры, демагогично лавирующие среди волн событий.

Большевики сумели воспользоваться всеми этими сторонами для выгодного им существования.

Ленин в 1921 г, на встрече с итальянскими коммунистами одобрил государственные идеи Муссолини. И неудивительно. Он был за диктатуру, независимо от того, какой политический строй она несла. Силовое начало являлось его культом и означало презрение к людям. Несомненно, он одобрил бы диктатуру и Гитлера, если бы дожил до нее. Это за него сделал Сталин.

Ленин, Сталин, Троцкий, Свердлов и близкие к ним фигуры не были по своему душевному складу коммунистами, а чем-то абсолютно противоположным – фанатиками власти над людьми. Маркс, в свое время, утверждал, что социалистическая революция в России невозможна. Он оказался, как это ни странно, прав. Кровавый бунт крестьянских низов в основе своей не придерживался социалистической идеи. Коммунисты-большевики, воспользовавшиеся стихийным восстанием масс, придали ему демагогическую марксистскую подкладку в целях укрепления абсолютной власти. Воинственное марксистское учение, выступавшее против современной цивилизации и сулившее земной рай в будущем, бросило свои семена на русской безграмотной почве. Оно подходило как ширма, реклама, вероучение, развязывающее руки людям, претендующим с его помощью на власть, которая была истинным культом большевиков, и подлежала стихийному внедрению в массы.