Прованс навсегда

Однажды пасмурным утром с расстояния мили в две от дома я увидел поднимающиеся над лесом клубы дыма и услышал скрежет бензопил. В просеке, по которой пролегала дорога, замерли армейские грузовики и шевелилась какая-то желтая механическая громадина ростом футов в десять, не меньше, что-то среднее между бульдозером и ракетным тягачом. Между деревьями передвигались люди, которым защитные очки и каски придавали зловещее обличье. Они крушили подлесок и швыряли все в трескучие, шипящие древесным соком костры. Офицер, командовавший операцией, встретил меня подозрительным взглядом, будто шпиона или поджигателя. На мой «бонжур» он едва кивнул и отвернулся. Очень нужен ему тут штатский пиджак, да еще, судя по акценту, иностранец.

Я завернул к дому, но задержался, привлеченный возней у желтой махины. Управлявший ею механик-водитель, судя по всему, тоже, как и я, оказался штатским пиджаком. Вместо формы его не чрезмерно стройную фигуру украшала кожаная куртка, а на голове косо сидела совершенно невоенная клетчатая кепка. Он выполнял два дела сразу: ругался и пытался ослабить туго затянутую гайку. Гаечный ключ он усилил традиционным прованским многоцелевым инструментом — молотком. Разумеется, невоенный человек. Я пустил в дело еще один «бонжур» и на этот раз добился большего успеха.

Он мог бы сойти за младшего брата Санта-Клауса. Румяные щеки, лучисто яркие глаза, усы с надутыми в них ветром опилками — только что без бороды. Ткнув молотком в сторону военных, он высказал свое мнение о мероприятии:

— C'est comme la guerre, eh?[106]

И по-военному обозначил операцию: débroussaillage.[107] С каждой стороны ведущей в Менерб дороги следовало очистить двадцатиметровую полосу, дабы уменьшить вероятность распространения пожара. Он со своей машиной должен был следовать за военными и крошить в труху все, что они не доломали. Хлопнув свое чудовище по желтому боку, механик пояснил:

— Этот сожрет ствол и выплюнет щепки.

До нашего дома команда добралась за неделю, оставляя за собой расчищенное пространство, отмеченное кучами пепла. Последним двигалась желтая громадина, преодолевая несколько сот метров каждый день и пожирая все с неукротимым аппетитом.

Механик однажды вечером отметился у нас, попросил стакан воды, но не отказался и от пастиса. Он извинился за то, что остановил свою машину вплотную к нашему саду. Стоянка — его ежедневная проблема. При максимальной скорости в десять километров в час сложно возвращать ее в гараж, в Апт, каждый вечер.

Второй стакан пастиса заставил его снять кепку. Он оказался словоохотливым и сразу объяснил это тем, что после вынужденной молчаливости со своим ревущим чудовищем в течение целого дня приятно поговорить с живым человеком. Но работа необходимая, никуда не денешься. Лес надо защищать. Слишком долго этим никто не занимался. Столько сухостоя! Не дай бог, еще и в следующем году засуха… pof!

Мы спросили его насчет маньяка-поджигателя — нет, его еще не изловили. Чокнутый et des briquettes,[108] так обозначил его наш гость и пожелал ему на будущий год отдохнуть в Севеннах.

На следующий вечер механик появился с камамбером и рассказал, как готовить сыр по его оригинальной походной методе, разработанной им в просеке, чтобы подкрепиться и согреться.

— Разводите костер, — начал он, сопровождая рассказ жестами, — вынимаете сыр из коробки и снимаете обертку. А потом кладете обратно, d'accord?

[109] — Чтобы мы лучше усвоили, он поднял сыр повыше и постучал по тонкому дереву коробки. — Bon. Теперь кладете коробку на угли костра. Коробка вспыхивает. Корка сыра чернеет. Сыр плавится, но… — указательный палец поднялся вверх, — но он заперт внутри корки. Он никуда не сбежит. — Затем следует глоток из стакана с пастисом, утирание усов, и он продолжает: — Alors, теперь вы берете baguette,[110]

разрезаете его вдоль. Затем — attention aux doigts, пальцы берегите! — снимаете сыр с огня, проделываете дырку в корке и выливаете сыр на батон. Et voilà!

Он улыбнулся, щеки его еще больше порозовели, и он похлопал себя по животу. Как я убедился, любая беседа в Провансе рано или поздно перейдет на тему еды или напитков.

В начале 1990 года нам прислали климатическую статистику за предыдущий. Несмотря на необычно мокрый ноябрь, годовой уровень осадков вдвое отставал от нормы.

Еще одна мягкая зима. Уровень воды не компенсировался; как следствие, по оценкам, тридцать процентов подлеска погибло — засохло. Первый крупный пожар уничтожил более шести тысяч акров леса под Марселем, в двух местах перескочив через автостраду. Чокнутый с briquette все еще на свободе, возможно, как и мы, живо интересуется прогнозами погоды.