Провансальский триптих

Rossinyol que vas a França, rossinyol,encomana’m a la mare, rossinyol,d’un bell boscatge, rossinyol, d’un vol.Encomana’m a la mare, rossinyol,i a mon pare no pas gaire, rossinyol,d’un bell boscatge, rossinyol, d’un vol.I a mon pare no pas gaire, rossinyol,perquè m’ha mal maridada, rossinyol,d’un bell boscatge, rossinyol, d’un vol.

Perquè m’ha mal maridada, rossinyol,a un pastor me n’ha donada, rossinyol,d’un bell boscatge, rossinyol, d’un vol.Un pastor me n’ha donada, rossinyol,que em fa guardar la ramada, rossinyol,d’un bell boscatge, rossinyol, d’un vol.I n’he perdut l’esquellada, rossinyol,el vaquer me I’ha trepada, rossinyol,d’un bell boscatge, rossinyol, d’un vol.«Vaquer tome me la cabra», rossinyol,

«què me donaràs per paga?», rossinyol,d’un bell boscatge, rossinyol, d’un vol.«Un peto i unа abraçada, rossinyol,i què més, nina estimada?», rossinyol,d’un bell boscatge, rossinyol, d’un vol.«Això, són coses de mainatges, rossinyol,quan tenen pa, volem formatge», rossinyol,d’un bell boscatge, rossinyol, d’un vol.

Я знал эту песню в более поздней французской версии. Когда-то, очень давно, в одной краковской квартире ее спел для нескольких друзей Серж Керваль[172]. Меня всегда очаровывали простота и вместе с тем страстность желаний, о которых в ней идет речь.

Как во многих других народных песнях, тема ее — одиночество, горькая доля и тоска.

Девушка — красивая и печальная — просит соловья:

Лети, соловушка, лети во Францию и расскажи про меня моей матушке. Но отцу ничего не говори, соловушка, потому что он нашел мне плохого мужа. Выдал за пастуха, который заставляет меня пасти коз. Самую лучшую я потеряла, но ее нашел молодой волопас.

— Отдай мне мою козочку, волопас.

— Хорошо, а что ты дашь мне взамен?

— Я тебя обниму и поцелую.

— Всего-то, красавица? Ты же не маленькая. У кого есть хлеб, тому подавай и сыр.

Повторяющийся в каждой строфе рефрен: …rossinyol, d’un bell boscatge, rossinyol, d’un vol[173], — подобен изысканному орнаменту буквицы — гирлянде из цветов и виноградных лоз, оплетающей выделенную букву

Сущая аркадия — картинка, достойная кисти Никола Пуссена. Однако, хотя это всего лишь сделанный несколькими мазками набросок, многое в песне — беззащитность обиженной отцом девушки, ее одиночество, наконец, тоска по любви и лучшей жизни трогает сердца, и в этом — волшебство поэзии.

Фольклористы сходятся в том, что песня родилась в одной из деревушек, разбросанных по северо-восточным Пиренеям — в раннем Средневековье этот край назывался Gallia Narbonensis (Нарбонская Галлия), затем Руссильон (каталонское Rosselló) и, наконец, Лангедок-Руссильон.

Спор начинается, когда возникает вопрос о времени рождения песни. Подавляющее большинство считает, что она появилась после 1659 года, то есть после завершившего войну между Францией и Испанией Пиренейского мира, по которому Каталония была разделена надвое: пять comarques[174] — Alta Cerdanya, Capcir, Conflent, Rosselló, Vallespir[175] — перешли к Франции, оставшаяся часть досталась Испании. Историю мало интересует судьба людей, которых она разделяет, и еще меньше — судьба влюбленных. Родная деревня девушки осталась во Франции, ее выдали замуж — вероятно, против воли — в семью, живущую по другую сторону границы.