Проводник (СИ)

Положа руку на сердце, ситуация парадоксальная. Алекс поди теперь поперхнулся пивом и ржёт не переставая. Генерал охраняет покой солдат. Да уж, смешно. А что делать, расслабляться тоже нельзя. Уж больно головы в корзинке выглядели убедительно. Вот так вот тоже утром проснёшься, а голова в тумбочке. Чёрт, а это ещё откуда?

Робкий рассвет окрасил алым верхушки деревьев. Радуясь новому утру, обрадовано защебетали птахи.

Макс встал лицом к солнцу и с удовольствием потянулся, разминая затёкшие мышцы.

— Наконец-то…

Аборигены зашевелились. Тяжело пыхтя, словно медведь из берлоги, Бонту полез из кучи, нещадно ломая увядшие ветви. Макс повернулся и строго шикнул.

— Тише! Исидо ещё спит.

— Доброе утро, — японец откинул полог палатки. — Как тут, всё тихо?

— Без происшествий, — отрапортовал Макс. — Разбудили, да?

— Нет, просто привычка, — зевнул Исидо. — Столько лет вставал с самым рассветом. Ну что, предлагаю пойти взглянуть на наши вчерашние успехи. Надеюсь, за ночь следы не затоптали.

— Это можно, — согласился Макс. — Но вначале завтрак. Война войной, но обед по расписанию. Не знаю как вас, но меня лично эти ночные бдения очень бодрят, знаете ли.

Сразу видно, человек всю жизнь прожил в глуши. Ни есть ему не надо, ни пить ему не надо. Всё, баста. Робинзону Крузо пора привыкать к нормальной жизни.

Завтрак не занял много времени. Намазывая клубничный джем на крекер, Макс невольно поморщился от повеявшего аромата тухлятины и словно бы невзначай деликатно отодвинулся от аборигенов, увлечённо разделывающих рёбра кабанчика.

Совместная трапеза конечно очень здорово, всячески способствует культурологическому сближению цивилизаций и всё такое, но тушка свинки явно начала протухать. Неужели они сами не чуют. Протухло ведь всё.

Исидо шумно принюхался и потрясённо замер с галетой у рта.

— Боже мой, что у них там такое? Что-то сдохло?

— Да, и это был кабанчик, — бесстрастно прокомментировал Макс, стараясь не дышать носом. — Родственнички угостили. А что, может тоже желаете вяленого мясца?

Исидо поперхнулся.

— Нет, спасибо. Сказать откровенно, за время моих вынужденных мытарств приходилось есть всякое, но такое… Господи, их надо остановить, они же отравятся!

— Это вряд ли, — спокойно пожал плечами Макс. — Они уже почти неделю это едят. И ничего, как видите, до сих пор живы-здоровы. И скачут вон как лоси. Не, мои ребята тёртые, их всякой тухлятиной не возьмёшь.

Исидо уважительно покосился на увлечённо жующих аборигенов.

— Да-а-а… Должно быть у этих людей луженые желудки.

— Во-во, — живо поддакнул Макс. — Гвозди бы делать из этих людей.

— Маяковский? — вскинулся Иисдо. — Что-то подобное про гвозди я слышал ещё там, в Москве, годах эдак в двадцатых.

— Пардон, — смущённо улыбнулся Макс. — Автора точно не скажу. Совершенно на автомате вылетело из головы. Тоже слышал когда-то.

— Понимаю. Видимо вы росли в русской эмигрантской среде? — поинтересовался Исидо.

— О, — отмахнулся Макс. — С кем я только не рос. У меня вообще было сложное детство. И очень голодное.

Собственно, не особо погрешил против истины. В бедняцком квартале кого только не было. И русские, и греки, и армяне, испанцы и португальцы. Практически весь интернационал. А вот насчёт гвоздей любопытно. Похоже фраза откуда-то из собственной памяти. Причём стойкая ассоциация, раз сработало на полном автомате. Ни Дмитрий, ни старина Билли, ни уж тем более макаронник её знать не могут. Вот бы так же между делом вытащить из глубины и всё остальное…

Макс закинул в рот последний крекер, и, мечтательно прикрыв глаза, облизал губы, смакуя тонкий клубничный вкус.

— Уфф, какая всё-таки вкуснота. Ладно. Хорошего понемножку. Идём на разбор полётов.

— Как-как? — озадаченно глянул Исидо. — Полётов?

— Ну, в смысле, подранков наших вчерашних посмотрим.

— Ах, да-да, — торопливо поднялся Исидо. — Это надо сделать всенепременно.

Первый труп обнаружился недалеко, шагах в двадцати. Бонту, мягко крадущийся между высокими стволами, вдруг замер и поманил к себе.

— Масса Джон! Здесь мёртвый, — показал пальцем вниз. — И его лук.

Разукрашенный в красно-белые полоски скрюченный туземец лежал на боку, подтянув ноги к животу. Муравьи, мухи и всевозможные жуки уже успели по достоинству оценить ночную добычу, обглодав глаза, губы и все тонкие участки кожи.

— Тьфу ты, — брезгливо скривился Макс, при виде многоножки, неторопливо вылезающей из объеденной бахромы уха. — Мадонна миа, какая гадость…

Ничуть не смущаясь неприглядного вида трупа, Исидо наклонился и деловито оглядел лук и стрелу с зазубренным костяным наконечником, щедро вымазанным густой коричневатой жидкостью.

— Видите? Похоже, яд. Нам вчера ещё чертовски повезло, уж можете мне поверить. Малейшая царапина, и прямиком к праотцам. Молниеносное действие.

— Да уж, — мрачно поддакнул Макс. — Знать бы ещё, зачем мы им понадобились.