Провокация: Театр Игоря Вацетиса

В кресле под торшером сидит Туапсинский. Видимо, свет все-таки погас на несколько секунд, а потом опять зажегся, потому что мы не заметили, откуда взялся Григорий Львович. Он просто возник в кресле. Человек в кресле неподвижен. Свет вечерний, и мы только догадываемся, что человек в кресле нам знаком.

Туапсинский легонько напевает. Это вроде бы слова или слоги на каком-то неведомом языке. Достает фляжку из кармана. Отхлебывает из нее. Снова напевает. Постукивает ритмично пальцами по столику возле торшера. Он неподвижен. Осторожный стук в центральную дверь. Он дергает за шнурок, и торшер гаснет. Голубая полутьма.

Из-за занавески выглядывает Магдалена.

Магдалена. Есть кто-нибудь?

Входит. Ощупью движется к левой двери. Натыкается на стул. Замирает. Идет дальше. Открывает дверь, включает там внутренний свет. Оттуда бьет луч. Потом дверь закрывается.

Туапсинский(зажигает торшер). Гиперболоид! Да-а!.. Именно. Гиперболоид! Интересно… куда все движется… А впрочем… не очень интересно… (Становится заметно, что он пьян. Однако речь внятная.) Разберемся… Надо быть внимательным… и… объективным… Каждая фигура должна знать свое место… Луч гиперболоида! Светит, но… не греет. Да-а-а!.. Вакуум!

Магдалена(входит, стоит на пороге). Григорий Львович, это вы? Я вас не видела… Я прошла…

Туапсинский. Вы прошли… как с белых яблонь дым… Вы привели себя в порядок?

Магдалена. Что?

Туапсинский

. Ну, там, в этой уютной обители, вы привели себя в порядок?

Магдалена. Не понимаю… чего это вы говорите?

Туапсинский. «Чего это вы» – да? Я думал почему-то, что вы генетическая интеллигентка. Что это вы? Надо сказать: «Что это вы», а не «Чего это вы?» А в самом деле, что это я? Да-а. Дорогая моя, изящная, легкая Магдалена, вы явились меня раздавить, и это совершенно для меня очевидно.

Магдалена. Извините, я пойду.

Туапсинский. Стоп! Подождите. Посидите рядом со мной несколько минут. Пожалуйста.

Магдалена(садится рядом). Я вас слушаю.

Туапсинский. Руку дайте. Вот так. Да. Хорошо. Неожиданно! Я, знаете, уже некоторое время совершенно не различаю прикосновений. Стало все равно – мужчина или женщина. Только бы никто не трогал. Это скверно. Спасибо вам. Возвращаю вашу руку. Ваше здоровье! (Отхлебывает из фляжки.)

Магдалена. Как вы много пьете.

Туапсинский. Это вам Лидия Павловна поведала?

Магдалена(испугалась). Нет, нет! Она… нет!

Туапсинский. А что, заметно?

Магдалена. Заметно.

Туапсинский. Ну что ж, будем считать, что это моя индивидуальность. Проблема не в этом. Проблема в том, что виски стоит очень дорого. А я, Магда, привык к виски. Стало быть, Никифорэ берется воздействовать на массы особыми модуляциями голоса?! Так я понял… Ну-с, а содержание импульса… в чем будет состоять содержание? Какое послание будет вспрыснуто в подсознание обывателей, которые предпочитают называть себя гражданами? Или содержание не имеет значения? Главное – воздействовать, да?

Магдалена

(помолчав). В Индии… старики знают свое место. Поэтому в Индии старики живут долго.

Туапсинский. Класс! Безупречный силлогизм: в Индии старики живут долго, потому что знают свое место – раз! Мы старики – два! Следовательно, наше место в Индии!

Магдалена(поднимается). Надо идти, Григорий Львович, там ждут, наверное.

Туапсинский(вслед). Но для начала надо бы убедиться в двух вещах: во-первых, что мы уже окончательные старики, а во-вторых, что у нас есть желание жить долго. Может быть, это не входит в наши планы.

Магдалена. Господин Туапсинский, контракт еще не подписан. С Никифорэ не так просто договориться. Так что все может остаться на прежних местах, и будете вы преспокойно проводить свою политтехнологию – логично, по стариночке. И будете очень нужны вашей партии. Только будет ли партия кому-нибудь нужна, это вопрос. Pardon, monsieur, очень спешу. (Выходит.)