Прозрачные Драконы

— Да, — подтвердила его опасения Терикель. — Дракон, который хочет поговорить, сидит над нами. Мы должны лезть наверх к нему.

— А дракон не обидится, если не все полезут? — спросил Уоллес.

— Он слышал музыку и знает, что кто-то ползет наверх, и если заметит, как один из нас уходит прочь, то воспримет это как неуважение по отношению к себе.

— Но я все-таки собираюсь поступить по-своему!

Эндри тут же стащил Уоллеса, намеревающегося улизнуть, с лошади, и, связав, оставил лежать на земле, пока Терикель готовилась к подъему. Уоллес изрыгал проклятья и умолял отпустить его. Эндри взял свой ребек и снова стал играть.

— Дракону нравится, как ты играешь, — сказала Терикель, забрасывая сумку на плечо.

— Откуда вы знаете?

— Мы до сих пор живы, несмотря на неуважительный поступок, совершенный Уоллесом. Пошли, пора взбираться на гору. Каждые пару минут мы будем останавливаться, и ты что-нибудь сыграешь.

Эндри освободил Уоллеса и пошел за Терикель, которая уже начала подниматься. Через пару минут Уоллес понял, что лучше не оставаться здесь в одиночестве, но куда идти и с кем — он пока не решил. Казалось, Терикель знала, как не стать добычей прозрачных драконов, но рекконы обладали преимуществом: они были далеко отсюда.

— Терикель сказала мне, что заколдовала лошадей, — донесся голос Эндри. — Дотронься до одной из них — и на твоей руке появится ожог.

Спустя несколько часов после захода солнца Терикель разрешила сделать привал. Уоллес допытывался у Эндри, все ли в порядке, но в конце концов пришел к выводу, что дракон, без сомнения, летает быстрее, чем идет лошадь. Терикель сидела неподалеку, медитируя, создав вокруг головы замысловатое эфирное облако.

— Вот дрянь, — ворчал Уоллес, поедая свой обед, состоящий из измельченных орехов и сушеных фруктов, и запивая его водой из деревянной фляги.

— Вовсе нет, — ответил Эндри. — Когда я был в море…

— Знаю, знаю, пища все время оказывалась пропитанной холодной соленой водой. Хотя сейчас против соли я бы не возражал.

Они некоторое время сидели на земле и ели из жестяной миски. Терикель была неподалеку, но не двигалась с места. Эндри взял ребек и начал играть.

— Не посмотришь? — спросил Эндри, ложась на спину и смотря на небо, но не переставая играть.

— Ах да, это Стена Драконов.

— Ты просто посмотри на нее! Полнеба в огнях.

Уоллес тоже лег и посмотрел вверх. Стена Драконов находилась не совсем над его головой, а, скорее, на западе.

— И что? — спросил он.

— Это то, чего мы никогда прежде не видели. Хотелось бы знать, зачем она на самом деле?

— Если бы я знал, был бы величайшим магом.

— Но Уоллес, разве… ну… тебя не наполняет восторг?

— Знаешь, Эндри, иногда мне кажется, ты говоришь только для того, чтобы услышать звук своего собственного голоса.

Уоллес укутался в одеяло, нашел небольшую пещерку, лег и отвернулся. Эндри сел, снова взял свой ребек и сыграл несколько мелодий, желая дать дракону знать, что они все еще здесь и по-прежнему не представляют опасности. Терикель перестала медитировать, подошла и расположилась рядом с Эндри. Она расчесала свои волосы, заплетя их в маленькие косички, и прокашлялась.

— Я знаю, сейчас не самое подходящее время, Эндри, но по поводу Уоллеса… — начала Терикель.

— Да?

— Я… я благодарна тебе, — тихо сказала она. — Я также должна кое-что объяснить.

— В этом нет необходимости, госпожа.

— Пожалуйста! Играй и слушай. Мне бы не хотелось, чтобы Уоллес подслушал, если проснется. Когда-то, лет десять назад, я была красивой молодой жрицей, только принявшей духовный сан. До меня никто не получал таких высоких отметок по теории и практике заклинаний Метрологов. Однако та, что выполняла обязанности старейшины в то время, хотела от меня иного. Был мужчина, не обладавший привлекательной внешностью, но он знал многие из магических секретов, которые не знал больше никто. Мне приказали… хорошо вести себя с ним… Так велела сама старейшина.

Эндри вздохнул. Он выглядел смущенным и предпочел бы не слышать того, что она говорит.

— По мне лучше хорошая, честная битва, госпожа.

— Сражаются свиньи, и тогда пахнет навозом, Эндри. Я одержала победу в своем маленьком грязном бою. Старейшина осталась довольна мной, и послала меня взять приступом постель другого важного человека из одной группировки, сейчас его имя уже не столь интересно. Ей было необходимо узнать его тайны. Еще дюжина соблазнений, и я научилась потворствовать ужасным мужчинам и испытывала удовольствие от предательства. Затем я подружилась с одной студенткой, искренней идеалисткой, — Веландер. Она даже попросила меня стать ее «родной душой» — а большей чести, согласно ордену Метрологов, оказать невозможно. В ту ночь, когда Веландер завершала свой духовный ритуал, а я должна была бодрствовать всю ночь вместе с ней, старейшина приказала мне соблазнить мужчину. Худшего человека, чем он, представить трудно. Но я сделала это, В смысле, сделать это оказалось легко. Чувство вины и удовольствие бушевали в моей душе: я чувствовала себя листком, попавшим в водоворот.