Прыжок

Мария Сергеевна Агафонова приехала в дождливую Англию около трех лет назад. Тогда ей исполнялось двадцать пять лет, а жизнь, казалось, уже рассыпалась, как догоревшая спичка. Сейчас она чувствовала в себе столько сил и энергии, словно вернулась в годы беззаботной юности. С мужем Элиотом они познакомились в далекой Ирландии – там Мари снимала небольшие апартаменты под Белфастом. Поначалу ей было очень тяжело адаптироваться в новом климате и среди новых людей, но безупречная выдержанность, воспитанность и даже некоторый снобизм местных окончательно растопил ее заледеневшее сердце. Непонятным образом отличительные особенности английской нации, которые так раздражают иностранцев, тронули ее до глубины души. К ее собственному удивлению оказалось, что она и сама такая же, как они: закрытая, отстраненная, гордая, с горячим непреклонным характером и внутренней силой. Ей требовалось так же много личного пространства, и как она была поражена тому, что никто без ее согласия не пытался его нарушить! Работать она устроилась в издательство русского заграничного журнала и общалась с такими же мигрантами, как она сама. Мари это было по сердцу: забыть родной язык, совсем потерять связь с родиной – нет, этого она бы не выдержала.

Элиот О`Рейли был уроженцем «угольного острова» Колайленда. В его жилах текла чистая ирландская кровь, глубокие синие глаза смотрели прямо и уверенно, копна темных волос завитками спускалась к аккуратным ушам. Его строгие, четко очерченные губы часто улыбались самой добродушной улыбкой, хотя, взглянув на него, никто бы никогда не подумал, что этот человек вообще умеет улыбаться. О`Рейли был племянником старушки Эрин, в доме которой Мари снимала верхний этаж: спальню с ванной комнатой. Это могла бы быть довольно банальная история о жизни обычной красивой русской девушки за границей, если бы Маша была обычной. Получив жестокий урок на родине, она смогла набраться достаточного опыта, чтобы больше не повторять своих ошибок. И в Англии она искала чего угодно, но точно не мужа или семью. Поэтому, когда к хозяйке приехал погостить родственник, Мари даже не спустилась вниз поздороваться. Меньше всего ей хотелось показаться очередной девочкой на выданье. Однако совершенно спрятаться ей не удалось.

С приездом Элиота весь дом будто перевернулся. Старушка Эрин бегала по кухне, как ужаленная, все пытаясь угодить своему городскому племяннику. Мари случайно столкнулась с Элиотом на лестнице, когда тот выходил из ванной, и от неожиданности у нее вырвался какой-то сдавленный писк. Эл засмеялся, показав ряд ровных зубов. Эту свою первую встречу они потом вспоминали с улыбкой: он, прикрытый лишь одним тетушкиным махровым полотенцем, она – в дурацкой плюшевой пижаме с медведями. Человеку со стороны сразу бы подумалось, что из этих чудаков вышла бы идеальная парочка. Однако Мари вовсе не думала в таком ключе. Она лишь остроумно отшутилась, нарочито официально пожала ему руку (при этом Эл едва не уронил полотенце) и упорхнула в свою комнату. Тетушка Эрин была очень прозорлива и внимательная к тем, кто ей дорог, а потому не могла не заметить спустя пару месяцев, как изворотливо увивается ее родственник за Мари.

А увиваться ему предстояло долго и настойчиво. Никакие цветочки и конфетки не могли сломить твердую Машину отрешенность от всего любовного. Тем не менее, она всегда с очаровательной улыбкой на румяном лице разглядывала то оставленный на пороге букетик, то загадочную открыточку с еще более загадочным посланием. Долгое время она делала вид, будто ничего не замечает, надеясь, что через недельку-другую Элиот наконец уедет, так и не растревожив того кокона, в который закуталась Мари, держась со всеми прохладно и неприступно. Ее трезвая голова отказывалась прислушиваться к сердцу, которое ускоряло свой бег всякий раз, когда она провожала глазами стройный силуэт черноволосого Эла. «Этого нельзя, молчи! Только молчи!» – прямо-таки приказывала она сама себе, как только с языка ее хотела сорваться какая-либо неоднозначная реплика в его сторону. Тетушка Эрин держалась настоящей аристократкой: то есть беспощадно подглядывала украдкой за парочкой, когда они по воле случая оказывались вдвоем на лавочке в дворовом садике или в доме, но ни разу ничего не высказала по этому поводу.