Прыжок в неизвестное

Она открыла дверь в соседнюю комнату и крикнула:

- Мама, господин Демба будет с нами обедать.

- Нет! - закричал Демба порывисто и почти взволнованно. - Что тебе в голову взбрело?

- У нас клецки сегодня, - сказала поощрительно Стеффи Прокоп.

- Нет, спасибо. Я не могу.

- Ну, видно, ты в самом деле болен, теперь я тебе верю, Стани, рассмеялась Стеффи. - Обычно у тебя всегда хороший аппетит. Погоди-ка, я сейчас посмотрю.

Она просунула руку под пелерину Дембы, чтобы пощупать его пульс. Но руку его не сразу нашла, а в следующий миг ощутила такой толчок, что отшатнулась на два шага и должна была схватиться за комод, чтобы не упасть.

Демба вскочил и стоял перед ней белый как мел и в полном исступлении.

- Откуда ты знаешь? - прошипел он, глядя с яростью на Стеффи. - Кто тебе открыл, что...

- Что открыл? Отчего ты толкнул меня? Что с тобою, Стани?

Демба неуверенно глядел на девушку, тяжело дышал и не говорил ни слова.

- Я хотела пощупать твой пульс, - жалобно сказала Стеффи Прокоп.

- Что?

- Пульс хотела пощупать. А ты меня толкнул.

- Вот что! Пульс! - Станислав Демба медленно сел. - Тогда все в порядке. Я думал...

- Что? Что ты думал?

- Ничего... Ты ведь видишь, я болен.

Демба молча уставился глазами на стол. Из соседней комнаты доносился стук тарелок и ложек. Мать Стеффи накрывала стол к обеду. Стеффи Прокоп легко положила свою хрупкую, детскую руку на плечо Дембы.

- Что с тобою, Стани? Скажи.

- Ничего, Стеффи. Во всяком случае, ничего серьезного. Завтра все пройдет... так или иначе.

- Говори же! Мне ты можешь это сказать.

- Право же, нечего рассказывать.

- Но ведь ты хотел мне что-то рассказать. Что-то важное, чего не мог сообщить мне по телефону.

- Это уже не важно теперь. - Что же это было?

- Ах, ничего... То, что я завтра уезжаю.

- Вот как? Куда?

- Это я еще не знаю. Куда захочет Соня. В горы, может быть, или в Венецию.

- Ты едешь с Соней Гартман?

- Да.

- Надолго?

- Пока Соне не нужно будет вернуться. Я думаю, недели на две или на три.

- Разве вы опять поладили друг с другом? Ведь вы были в ссоре.

- Помирились.

- На три недели! Наверное, ты получил деньги за веселый роман, который перевел. Знаешь, за тот роман, где говорится: "Вашей дочери, графиня, осталось жить не больше шести часов, может быть, даже меньше". Я еще так смеялась... Тебе наконец прислали гонорар? Да?.. Отвечай же! О чем ты только что думал, Стани?

Демба рассеянно взглянул на нее.

- Где был ты мыслями? Уже в Венеции?

- Нет. У тебя.

- Брось, не лги. Я прекрасно знаю, что ничего не значу для тебя. Я для тебя слишком молода, и слишком глупа, и слишком...

Стеффи бросила взгляд в зеркало. Ее правая щека была сплошь багровым ожогом. Много лет тому назад, когда она была еще ребенком, ее мать однажды поливала бензином угли в очаге, чтобы развести огонь, как это делают в Вене многие хозяйки. Девочку она при этом держала на руках, и у нее загорелось платье. Стеффи сохранила об этом память на всю жизнь. Ожог безобразил ее, она это знала. Никогда не выходила она на улицу без вуали.

- А теперь я хочу знать, что с тобою. Не гляди так тупо в пространство!

- Ничего, дитя мое. Мне нужно сейчас идти дальше. Я хотел только посмотреть, как ты поживаешь.

- Полно, полно! - досадливо сказала Стеффи. - Посмотреть, как я поживаю! Точно это интересует тебя! И вообще, не называй меня никогда "дитя". Мне шестнадцать лет. Мне ты можешь все рассказать. Я знаю, тебя что-то гнетет. О, я тебя знаю, Стани! Никто на свете не знает тебя лучше меня. Когда у тебя худо на душе, ты приходишь ко мне и глядишь в пространство. Тоска ли тебя грызет, ярость ли одолевает, неприятности ли какие-нибудь случаются, всегда ты приходишь ко мне. Когда Соня написала тебе то письмо, ты ко мне пришел. Прежде, когда ты еще жил у нас, ты тоже приходил ко мне, когда тебе было слишком холодно в своем кабинете. Вот в эту комнату, здесь всегда было натоплено. И расхаживал взад и вперед, и учился или декламировал древних, integer vitae... - как дальше?

- Integer vitae scelerisque purus8... - говорил Демба в полузабытьи.

- Да... scelerisque purus. Вот именно. А я сидела в углу и готовила уроки, бухгалтерию, арифметику, товароведение... О чем ты грезишь, Стани? Ты совсем не слушаешь меня. Отчего ты так пристально смотришь на стол? О чем ты грезишь, скажи?

- Да. Может быть, я грежу, - сказал Демба тихо.-Вероятно, все это только сон. Я лежу, искалеченный и разбитый, где-нибудь на больничной койке, а ты, и твой голос, и эта комната - все это только предсмертный бред.

- Стани! Что это значит? Что ты говоришь?

- Может быть, меня мчит в эту минуту по улицам карета "скорой помощи", или же, быть может, я все еще лежу в саду на земле, под орешиной, и у меня поломан позвоночный хребет, и я не могу встать, и в голове у меня проносятся последние видения...

- Стани, ради Бога, не пугай меня! Что случилось?

- Integer vitae scelerisque purus... - тихо сказал Демба.

- Я боюсь! - простонала Стеффи. - Что случилось? Теперь ты мне должен это сказать.

- Тише! Кто-то идет, - быстро шепнул Демба. В дверь просунула голову фрау Прокоп.