Пшеничное зерно. Распятый дьявол

Он решил изложить свои мысли на бумаге, и ему сразу пришло в голову название будущей книги: «Просперо[5] в Африке». Он попытался доказать, что англичанам свойствен некий особый взгляд на мир, отличные от других воззрения на устройство общества и отношения между людьми. Но эти идеалы можно привить другим народам — достаточно изменить социальные и культурные условия их существования. «Просперо в Африке» явится обобщением опыта британского колониализма, всей истории колониализма, от Древнего Рима до наших дней.

Томпсон стал поклонником французской политики ассимиляции, хотя к самим французам относился весьма критически. Он решительно отверг идею косвенного управления, предложенную «этим ретроградом» Лугардом.

«Мы должны избежать ошибок французов, подвергших ассимиляции лишь горстку избранных. Объектом предлагаемой грандиозной программы перевоспитания станут африканские и азиатские крестьяне. Ведь и в Англии были низшие классы — фабричные рабочие и крестьяне. Однако они уже давно превратились в равноправных членов общества!»

Томпсон с жаром излагал свои идеи Марджери. Ее покоряло грустное, аскетическое выражение его лица. Она восхищалась его умом, нравственной силой и целеустремленностью. Однажды во время прогулки по Лондону они остановились у входа в Сент-Джеймс-парк и замерли, глядя на Вестминстерское аббатство и палату общин. Марджери склонила голову ему на плечо, и он теперь знал: она пойдет за ним хоть на край света. Через несколько лет чета Томпсонов отправилась в Восточную Африку, не подозревая, что окажется в самом центре драмы, которую судьба уготовила английскому колониализму.

«Я в восторге, — писал он в дневнике по прибытии в Момбасу. — Какое счастье снова очутиться на красной земле Кении! Я был здесь в годы войны, и мне понравился климат. Тогда я и мечтать не мог, что приеду сюда вновь со столь почетной миссией…»

И вот эта запись снова перед ним, накануне отъезда из Африки. Прикосновение Марджери всколыхнуло воспоминания об огне, который бушевал в нем в ту пору. Безграничная вера в британский империализм побудила его однажды заявить, что управлять людьми означает владеть их душами. Он сказал это в обществе офицера, за ужином в гостинице «Нью-Стенли». Вернувшись домой, он поспешил занести свое изречение в дневник. Не то чтобы он вел дневник в общепринятом смысле. Нет, скорее, это были просто записи, которые он делал время от времени, надеясь использовать их в дальнейшем в своем философском трактате. Сейчас он листал эти заметки, останавливаясь на некоторых строках, особенно созвучных его настроению.

«…Окрестности Нъери — это горы, холмы и глубокие ущелья, сплошь поросшие непроходимыми лесами. Величественные деревья, естественно, приводили в трепет первобытные умы. Мрак и таинственность леса побуждали дикарей обращаться к магии и ритуалам…»

«Что же такое мау-мау?..»

«Д-р Альберт Швейцер говорит: „Негр — это дитя, а с детьми нужна строгость“. Я служил в Нъери, Гитхиме, Кисуму, Нгонге. Я с ним согласен…»

«Я снова в Нъери. Переводим крестьян в укрепленные деревни, чтобы изолировать население от террористов. Сегодня, когда мы жгли хижины в опустевшей деревне, я подумал, что моя жизнь зашла в тупик…»

«Полковник Робсон, возглавлявший колониальную администрацию в Рунгее и Киамбу, зверски убит. Меня посылают вместо него в Рунгей. Пора прибегнуть к палке. Ни одно правительство не может мириться с анархией, допускать разгула страстей и дикости. Мау-(чау — это зло. Если его не подавить в зародыше, погибнут все ценности, на которых зиждется здесь наша цивилизация…»

«Каждый белый человек в единоборстве с африканцем подвергается ежедневной и ежечасной угрозе постепенного морального опустошения. Д-р Альберт Швейцер».