<p>Олег Ефремов</p><p>Псих Книга 1</p>

<p>Глава 1</p><p>Отчий дом</p>

Российская империя 2087 год

Слышу шаги, приближающиеся к моей спальне, поворачивание ключа, тихий скрип двери и томное дыхание. Сердце учащенно бьется, словно у испуганного пойманного воробья, то и гляди, выскочит из груди. Это пришла она, пассия отца, ну или моя новая мачеха. Марья Петровна присаживается на край кровати и томно вздыхает. Я лежу с головой под одеялом, но все равно знаю, что та пристально смотрит на меня.

— Лёнечка, не притворяйся, я пришла почитать тебе сказку на ночь, — слышу ее голос, от которого бегут мурашки и встают волоски на руках и ногах. Продолжаю молчать, прикидываясь, что давно сплю. Но она не уходит, наоборот, укладывается ко мне в постель, вот только никакой книги в ее руках нет.

— Не бойся, я расскажу тебе сказку в темноте, раз забыла прихватить книгу, — забирается под одеяло в тонкой ночной рубашке, прижимаясь к спине своей немалой грудью. Я боюсь пошевелиться и ничего не могу поделать, ни прогнать ее, ни сбежать. Ее проворные руки забираются под пижаму, в которой сплю. А губы начинают тянуться ко мне непонятно с какой целью, то ли поцеловать, то ли сожрать. Вскрикиваю от леденящего ужаса… и просыпаюсь.

Сердце продолжает учащенно биться, но совсем не от эротического сна, а от панического ужаса. Когда я ночую в отчем доме, мне всегда снятся кошмары из моего детства. Сегодня вот приснилась Марья Петровна, хотя она была не самым большим кошмаром. Бывали и похуже пассии моего отца, проявлявшие нездоровую заботу о своем пасынке. Отец мой еще тот ловелас, меняющий мачех, как перчатки. Они калейдоскопом пронеслись в моей голове, заставляя поежится от незабываемых воспоминаний. Почему-то все любовницы отца рано или поздно начинали чувствовать ко мне влечение, объясняя это материнским инстинктом. Вот только в гробу видел такую заботу! Проходу и жизни от этого не было. Возможно, отец менял их так часто, как только чувствовал, что интерес очередной мачехи переключался на сына. Кто ж его знает, мы с отцом никогда об этом не разговаривали. Хотя мы вообще редко говорили. Как правило, он лишь раздавал указания, а уж по душам не общались ни разу.

Раз уж проснулся, пора вставать, снова заснуть у меня не получится. Пришлось идти умываться. За окном только брезжил рассвет. Улыбнулся от мысли, что сегодня покину отчий дом до самых зимних каникул. Распахнул окно настежь. Холодный осенний ветер, ворвавшись в комнату, развеял остатки кошмарного сна. Осенние каникулы для меня тянулись, как вечность. Для многих людей отчий дом — это пристанище и защита, а для меня лишь перевалочный пункт, временное жилье и тяжелая неизбежность. Поэтому начал отсчитывать часы до момента, когда уеду в грёбаное училище, куда определил отец без моего желания.

Он бывший военный в отставке, у которого на меня много собственных планов. Войны на планете давно завершились, но он по-прежнему мечтал сделать из меня шпиона, ну или диверсанта на крайний случай. Его военная карьера не удалась, воевать стало не с кем, но планы остались. С таким отцом и врагов не надо. В семье все решения принимал только он, не подумав спросить, а чего я хочу в жизни. Может во мне погибает творческая личность или существуют скрытые таланты? А если я гениальный писатель или музыкант? Да много кем хотел стать, но кто ж позволит? На все мои доводы отец отвечал, что нет лучше военной карьеры. Поэтому определил в закрытое училище для одаренных детей, из которых впоследствии выращивали секретных шпионов. Меня туда приняли только благодаря связям отца. Магического дара у меня отродясь не было. Условием было проучиться в училище год, и если дар не обнаружится, то оставлять меня там дольше не станут. Поэтому вскоре планировал обрести настоящую свободу и найти свою цель в жизни. Осталось лишь позавтракать в семейном кругу и свалить к черту на куличи до зимних каникул.

— Доброе утро, отец. Доброе утро, Светлана Сергеевна, — поприветствовал собравшихся за столом. Учтивость и холодность — неотъемлемая часть моей жизни. Хорошие манеры мне прививали с детства учителя самыми различными способами. Фантазия на наказания у них была отменная. Сейчас за общим столом рядом с отцом находилась очередная претендентка на звание новой мачехи, и мне стоило вести себя подобающим образом.

— Ой, Лёнечка, ты уже готов нас покинуть? — молодая любовница, увидев меня в форме училища, состроила огорченное личико. Но радость в глазах выдавала ее с головой. Пришлось поддержать беседу, хотя совсем не хотелось.