Психофильм русской революции

Тень русского интеллигента, поэтическое олицетворение террора представлял собой главный палач вучека Терехов. Под конец своей деятельности он дошел до галлюцинаций и должен был на время прервать свои занятия. Я не видал этого человека, но заключенные дали мне его полную характеристику. Он был нежен в манерах и мягок в обращении. Но жестокость его была изумительна. Облик имел цивилизованного человека. Какова была его психология? Кому и за что он мстил? По слухам, раньше он был гетманским офицером. По Достоевскому, в нем сквозил тонкий душевный разлад. Однажды он затруднился расстрелять женщину, которая ему нравилась. Когда от него это настойчиво потребовали, он попросил дать ему пять минут отдыха. Уединился, подбавил кокаину и, выйдя, объявил, что он готов. Это был высокого роста, стройный молодой человек, с красивым интеллигентным лицом, с задумчивым отсутствующим взглядом. Одевался небрежно, без френча; много курил, говорил тихим голосом, слегка насмешливо. С заключенными в беседы не вступал.

Вторым помощником коменданта в вучека был Никифоров. Похож на латыша, но хорошо говорил по-русски. Одевался с шиком, в синем френче и в панталонах-галифе, в хороших сапогах. Любил играть стеком перед носом арестованных. По манерам это был полуинтеллигент. Лицо плоское, бесцветное, наглое. На арестантов смотрел как на собак. На вопросы отвечал дерзостью. Если его о чем-нибудь просили - делал наоборот. Однажды посадили в женскую камеру пьяных мужчин. Красноармейцы в дни его дежурств устраивали под окнами женских камер оргии и пели непристойные песни. Никифорова арестованные ненавидели больше всех. В нем не видели никогда проявления человечности. Прогулок не разрешал: «А мне какое дело, пусть хоть все передохнут». Заявлений не принимал.

Еврей Анцель Извощиков, бывший билетер кинематографа в Чернигове, был исключительный по жестокости палач. Одет был в военную форму со шпорами. Одни говорили, что его даже любили. Ему около 20 лет. С первых дней революции в Чернигове он занял видное место. Он знал весь интеллигентный Чернигов и потому с ними жестоко расправлялся. Тех, кто когда-то был ласков с ним и давал ему на чай, он жаловал и щадил. Он выдал чеке большинство старорежимников. Одного слова Извощикова было достаточно, чтобы быть расстрелянным. Где он появлялся, там была смерть. Любил пугать и терроризировать. Семья Анцеля была бедна: отец его был папиросник.

Число жертв в вучека было меньше, чем в ГЧК, ибо дело велось более идейно.

Фамилии деятелей вучека установлены. Членами комиссии были Алексеев и два брата Шишковы. Эти люди не так крикливы, как евреи из ГЧК.

Интересна фигура Андрюшина. Он был следователем. Убежденный коммунист, сын богатых и интеллигентных родителей-помещиков. Он сошелся с коммунистом Рязановым, который теперь был следователем в вучека. Рязанов был сын начальника округа путей сообщения старого режима. Таким образом, оба они не были пролетарского происхождения. Это молодое поколение старой России. Андрюшин был арестован за гуманное обращение с арестованными и сам теперь превратился в арестанта, получив возмездие за свои революционные порывы. Он был учеником Фигнера и хорошо пел. Некоторые его подозревали в шпионаже. Постепенно он сошел с ума, принимал от 10 до 15 порошков веронала. Он много делал для арестованных. Многие считали Андрюшина порядочным человеком, пострадавшим за свои убеждения. Тоже из типов Достоевского.

Среди заключенных было много атаманов партизанских шаек, боровшихся против большевиков: Сметана, старик Струк. Сметану схватили после долгих преследований. Он вошел в камеру совершенно спокойно, заявив, что через 45 минут его расстреляют. Был весел и вышел на расстрел с большим достоинством. Когда за ним пришли, он спросил: «Что, умирать уже? Подожди, дай закурить!».

Был среди арестованных какой-то рябой человек. Пять раз бегал он от немцев из плена. Будучи начальником комитета бедноты, стащил 60 тысяч и сбежал.

Один из краснокрестных деятелей держал себя крайне недостойно. Сваливал вину на своего брата. Валялся в ногах и умирал подло.

Промелькнул в вучека какой-то негр, которого «видели входящим, но не видели выходящим».

Очень характерно дело инженера Павловского, начальника Подольской железной дороги. Среди комиссаров находился некий Колесников, которого когда-то уволили со службы с железной дороги. Теперь он свел счеты с начальником дороги. Он донес на него как на контрреволюционера. Павловского арестовали и расстреляли.