Психофильм русской революции

О «директорах», как о личностях, мало говорили, да и были они, по-видимому, личности совершенно ничтожные. В то время как Петлюра был просто бандит и погромщик, остальные члены упражнялись в чистописании универсалов. Тут они старались перещеголять большевиков экспроприациями и провозглашая избитые тезисы революции. Никакой созидательной деятельности не было. Что же касается Рады, то даже по отчетам ее заседаний нельзя было составить себе представления ни о ее делах, ни о ее мыслях, которых, по-видимому, и не было. Зато разбой и грабеж шли вовсю. Чистили карманы населения по-большевистски. Режим Рады ничем не отличался от большевистского, только слегка выравнивался влиянием немцев, которые сами разлагались.

Мы уже видели сцены керенщины в германских войсках, организацию спартаковцев и совета солдатских депутатов. Много говорили о том, что приехавший депутат Мум, известный по марке шампанского, был социалист.

Уходя из Киева, Петлюра оставил только в анатомическом театре университета 280 трупов убитых, которые я сам исследовал.

Как ни странно, но, когда подводишь итоги жертвам керенщины, петлюровщины и большевиков, приходится признать, что самый, казалось бы, страшный режим большевиков давал меньше жертв: в нем было больше системы и революционного порядка. Большевики едва ли сумели бы теснить буржуазную интеллигенцию сильнее, чем это сделали их предшественники.

По мере того как уходили бесславно немцы, иногда в поспешном бегстве и разоружаемые крестьянскими бандами, надвигались на Украину большевики, уже настоящие и за это время сорганизовавшиеся. Хотя большевики официально признавали самостоятельную Украину, они ее взяли мертвою хваткой.

У немцев также происходил страшный развал: это было начало той керенщины, которая воцарилась у них за тринадцать лет до появления Гитлера. Еще раньше, отравив Россию своим запломбированным вагоном и наблюдая русскую революцию, они хвалились, что с ними подобное случиться не может. Однако в Киеве они заболели тою же болезнью. И только опасность быть перерезанными украинскими шайками заставляла их несколько сдерживаться. Так же как и у нас при керенщине, офицерам приходилось заискивать у солдат. Так же напивались и безобразничали в вагонах немецкие товарищи, и только быстрая эвакуация спасла их от окончательной гибели. Болезнь ведь была заразительна. Так же разложились и французские войска в Одессе, повторив почти ту же картину.

Ухода немцев из Украины требовала Антанта и тем предавала гибели огромную область. Обыватели сильно надеялись, что немцев сменят союзники, которые действительно заняли Одессу, чтобы потом там осрамиться так же, как немцы в Киеве. На Украине их страстно ждали. В Киеве несколько месяцев буквально бредили французами, ожидая их еще при большевиках. Но союзники не пришли, а украинцев сменили уже настоящие большевики. Когда же последние приближались к Днепру, украинцы применили по отношению к обывателю оригинальный прием запугивания.

Они говорили, что получили от французов ослепляющие противника фиолетовые лучи. В эту легенду тогда глубоко верили. Опустошенный город без боя был оставлен большевикам.

Затем настала темная ночь большевиков.

ГЛАВА VII

Большевики и освобождение

На этот раз большевики вступили без повального убийства обывателей. Говорили даже о том, что войска вступили в Киев как настоящие русские, только без погон и уже с пятиконечными звездами на фуражках. В первые дни большевики даже расправились с несколькими бандитами, убив их на месте преступления. Их трупы были выставлены в сквере у Золотых Ворот с приколотой на груди надписью «бандит». Большевики надвигались от Курска по мере того, как отходили немцы, и вступили в Киев около первого февраля.

Первыми пришли полки, сформированные в Черниговской губернии, Таращанской и Богунской дивизии. Они были навербованы из буйной деревенской молодежи, уже сплошь зараженной большевизмом. Разместились эти дивизии по домам буржуазии и интеллигенции на правах гостей. В гостиных, в столовых - всюду внедрились товарищи и грабили хозяев, как неприятелей. Были, однако, случаи, когда солдаты держали себя сносно. Буржуй-интеллигент притих. В эти дни с разбойным пафосом ненависти выступил еврей с Подола Лифшиц, будущий деятель чрезвычайки. Как и в прошлый раз, очагом большевизма был Арсенал. В городе царили смятение и страх. По улицам были расклеены кровожадные плакаты и декреты об экспроприации имущества и потеснении буржуев за подписью коменданта матроса Немцева. Комендант требовал от Киева порядка.