Психологическая зависимость: как не разориться, покупая счастье

Так игра превращается в часть сценария — плана жизни, который игрок воплощает неосознанно, но оттого не менее упорно. Он одновременно ждет развязки и сам участвует в ее осуществлении. Если сценарий конструктивен, развязкой будет настоящий happy end, старорежимный голливудский финал с поцелуем протяженностью в семь секунд и роскошным закатом под незабываемую мелодию, похожую на сотни других, столь же незабываемых. Одним словом, хорошо срежиссированное чудо. Неконструктивный сценарий — столь же отменно поставленная катастрофа. И тоже голливудского масштаба. Просто жанр другой, где тоже имеется end, но только он совсем не happy.

Причем вкусы людей в отношении жизненных финалов так же разнятся, как и вкусы в области киножанров: кому-то нравится романтическая комедия, кому-то — эпический боевик, кому-то — рафинированная заумь на черно-белой пленке. Аналогичные пристрастия конструируют наши идеалы, наше представление о счастье и несчастье. Но не стоит думать, что в искусстве — одно, а в жизни — совсем другое. И в жизни встречаются странные личности, воспринимающие идиллию как самоубийство, а самоубийство — как идиллию. Они, может, и рады бы измениться — если не ради себя, то ради своих близких… Но их сознание понятия не имеет, какие у подсознания планы на судьбу всей личности в целом. Бывает, что человек включается в страшную пожизненную игру (вроде игры «Алкоголик» или «Убогий») буквально против собственной воли. И даже если он уверяет, что не собирается провести следующие три десятилетия в облаках сивушных испарений, пройти все стадии самоуничижения и опуститься на самое дно, туда, где пьют «Слезу комсомолки»[50], - не торопитесь верить. Вполне вероятно, что он искренен, но отнюдь не правдив.

Сознательные установки могут требовать одного, а подсознательные — другого. Если обстоятельства втягивают личность в одну из неконструктивных пожизненных игр, сопротивляться надо. Но это очень трудно, особенно если подсознательная жизненная позиция, оформившаяся в детские годы, совпадает с направлением внешнего прессинга. Выходом из игры может стать антитезис — внезапный ход, прерывающий плавную последовательность игры. Участники не в силах предвидеть антитезис, поэтому он их шокирует и даже может вызвать нервный срыв или депрессию. Зачастую этот шок опасен: ведь он разрушает то, что дорого участникам — их личную мировую гармонию.

Эрик Берн пишет: «Хорошее структурирование времени является одной из функций игры. Помимо этого, многие игры нужны людям для сохранения душевного здоровья. У таких людей очень шаткое психическое равновесие и хрупкая жизненная позиция, поэтому, лишившись способности играть, они впадают в беспросветное отчаяние. Иногда оно может стать причиной психоза. Эти люди активно противостоят всяким попыткам осуществления антитезиса»[51]. Еще бы. По окончании игры у них не останется средств, чтобы структурировать время и в конце концов добиться выигрыша. А это большая утрата. На ощущении утраты, на страхе перед нею и строится наша зависимость от игры, даже разрушительной.

Спросите Кая Юлия Старохамского

Да, у психологических игр есть разные стороны — и полезные, и опасные. Все дело в том, каким путем добывается выигрыш. Самые легкие пути и есть самые неверные. Добиваясь психологических «поглаживаний», человек подчас выбирает весьма причудливые формы удовлетворения. На первый взгляд причудливые. А на второй — довольно банальные. О таких банально-причудливых формах итальянский писатель Артуро Граф писал: «Если людям нечем хвастаться, они хвастаются своими несчастьями». Хотя другой писатель — Оскар Уайльд — и предупреждал, что «чужие драмы всегда невыносимо банальны», мы все равно не можем удержаться от искушения и время от времени демонстрируем окружающим душевные раны — и свежие, и зарубцевавшиеся.

Этот прием тесно связан с другим вознаграждением, получаемым в результате психологической игры, — с так называемым экзистенциальным выигрышем, укрепляющим жизненную позицию вроде той, которую выразила Мария Ивановна, юная героиня фильма «Формула любви»: «Будем страдать, Лешенька, страданиями душа совершенствуется. Вон папенька говорит, что одни радости вкушать недостойно!» На что Лешенька немедленно посоветовал папеньке пропасть пропадом с советами своими, после чего устроил сцену, потребовал отдать ему пистолет и вообще сделал все, чтобы вывести сюжет к счастливому финалу. Увы. Не каждому по жизни везет: если на момент, когда подсознание формирует внутренний образ счастливого финала, рядом не окажется импульсивного Лешеньки, вполне вероятно, что образ финала сложится в ином, неожиданном ключе. И человек примется искать экзистенциальный выигрыш в деструктивных играх, направленных в основном на мученичество и мучительство. Прямо скажем, явление для наших широт привычное.