Психопат-тест. Прогулка по фабрике безумия

Я огляделся по сторонам. Местные пациенты поглощали шоколад вместе с родителями, которые в отличие от своих детей были одеты хорошо и со вкусом. Было обеденное время воскресенья, и эти люди производили впечатление собравшихся на старомодный воскресный семейный ленч. Отцы — в костюмах, матери — в безупречных платьях. У одной несчастной женщины, расположившейся на расстоянии двух столов от меня, оба сына находились в Бродмуре. Я видел, как она наклонилась к ним и нежно гладила обоих по лицам.

— Знаю, некоторые пытаются отыскать «невербальный ключ» к моему психическому состоянию, — продолжал Тони. — Психиатры вообще любят «невербальные ключи». Им нравится анализировать телодвижения. И вот в этом-то и состоит главная сложность для человека, пытающегося доказать свою нормальность. К примеру, что значит нормально сидеть? Как нормально закинуть ногу на ногу? А ведь господа психиатры на все подобные вещи обращают очень пристальное внимание. И ты неизбежно начинаешь комплексовать. Пытаешься нормально улыбаться. Что… что… — Тони сбился. — Что… просто невозможно.

И тут я внезапно закомплексовал по поводу своей собственной позы. А как я сижу? В той ли позе, в которой должен сидеть журналист? Закидываю ли ногу на ногу так, как полагается это делать журналисту?..

— Значит, какое-то время вы считали, что нормальное и вежливое поведение позволит вам выбраться отсюда? — спросил я.

— Да, — ответил он. — Я напросился полоть больничный сад. А когда здешние врачи увидели мое примерное поведение, они решили, что я могу вести себя так хорошо только в психиатрической лечебнице, что еще больше подтверждает правильность их диагноза и мое безумие.

Я бросил на Тони подозрительный взгляд. Просто невозможно было поверить его словам. То, что он говорил, производило впечатление какого-то театра абсурда. Однако некоторое время спустя Тони прислал мне свою историю болезни, и я убедился, что он говорил абсолютную правду.

Одна из записей гласила: «Тони жизнерадостен и дружелюбен. Содержание его в больнице является главной гарантией сохранения положительной динамики в состоянии больного».

(Читающим эти строки может показаться странным, как Тони дали его медицинскую карточку, а он передал ее мне, но именно так и произошло. Тем не менее данный факт отнюдь не более странен, нежели то, что сайентологам удалось провести меня в такое закрытое место, как Бродмур. Как сайентологам удается подобное? Ответа у меня нет. Возможно, они раскинули там сеть собственной тайной агентуры — или же им просто удается ловко обходить бюрократические препоны.)

После того как Тони прочитал процитированную запись, он, по его словам, понял, что хорошим поведением ничего не добьется, и решил от всех отгородиться. Теперь он подолгу оставался у себя в палате. На самом деле ему и раньше не доставляло особого удовольствия общение с насильниками и педофилами, неприятное и далеко не всегда безопасное. К примеру, как-то он зашел в палату к «стоквеллскому душителю» и попросил у него стакан лимонада.

— Конечно! Бери бутылку! — отозвался «стоквеллский душитель».

— Честное слово, Кенни, с меня хватит и стакана, — промямлил Тони.

— Бери бутылку, — настаивал «стоквеллский душитель».

— Да нет, мне бы только стаканчик… — лепетал Тони.

— БЕРИ БУТЫЛКУ!.. — прошипел «стоквеллский душитель».

Если смотреть непредвзято, продолжал свой рассказ Тони, то нежелание проводить время с сумасшедшими убийцами представляется вполне естественным. Но с точки зрения местных психиатров, подобное поведение является свидетельством отчуждения, аутизма и гипертрофированного чувства собственной значимости. В Бродмуре нежелание общаться с маньяками рассматривается как один из самых убедительных признаков безумия.

Запись, сделанная в этот период, гласила: «Поведение пациента в Бродмуре имеет тенденцию к ухудшению. Он не общается с другими пациентами».

И тогда Тони придумал совершенно иной план. Он перестал общаться с медперсоналом, сделав логический вывод, что если ты принимаешь лечение, значит, твое состояние понемногу улучшается. Если же оно улучшается, значит, у них появляется юридическое право удерживать тебя и дальше; а если ты перестаешь принимать лечение, значит, нет никакого улучшения, и тебя должны признать неизлечимым — и, как следствие, врачам придется тебя отпустить. (В Великобритании существует закон, по которому «неизлечимого» пациента нельзя держать в клинике бесконечно, если совершенное им преступление не попадает в категорию серьезных, как и было в случае с Тони.)

Суть его замысла заключалась в том, что в Бродмуре, если сестра сидит рядом с вами за обедом и пытается вести светскую беседу, а вы ей отвечаете, считается, что вы принимаете лечение. Поэтому Тони нужно было просто сказать сестре: «Пересядьте за другой стол».

Но психиатры сразу же распознали эту тактическую уловку, и в истории болезни Тони появились записи, в которых говорилось, что больной «хитер», «склонен к интригам», а также страдает от «когнитивных аберраций», поскольку не верит в собственное безумие.