Психосоматика. Когда болеет тело, а причины в душе. Как самостоятельно помочь телу, понимая его язык

Смерть – это завершение биологического существования, биологического функционирования, всей совокупности человеческих клеток и переход в другое состояние. Это завершение жизни клеток. В ПСИХОСОМАТИКЕ мы рассматриваем, в первую очередь, случаи неестественного завершения жизни. По сути Смерть – часть жизни. Так устроена наша человеческая жизнь на планете Земля. Биологически неестественными смертями считаются смерти детей. Естественен процесс, когда сначала умирают родители, а потом – их дети, потому что дети родились позже. Также неестественна смерть молодых людей, потому что в молодости человек не умирает от завершения физиологического цикла клеток, биологически это неоправданно. Такова и смерть из-за несчастного случая, насильственное прерывание жизни из-за преступления и на войне. Такие смерти и трауры по ним будут объектом нашей работы. Биологически природой эти смерти не были запрограммированы. Поэтому траур по ним невозможно пройти также, как при естественной смерти. Он проживается сложнее, дольше, психологически тяжелее.

Ко мне приходила на консультацию клиентка, переживавшая траур по отцу, который разбился в автокатастрофе. Проживание траура было очень долгим процессом, потому что об этой смерти не могли спокойно говорить. Это было связано с беременностью ее матери. В этот момент, когда погиб отец, мать была беременна младшим братом. В таком состоянии невозможно было проживать горе во всей его полноте. Это было двойное горе: гибель молодого мужчины при несчастном случае. Тяжелая трагедия для всего клана. При этом ее невозможно было проживать открыто. Для этой девочки, которой тогда было шесть лет, этот траур так и замер в том состоянии, на том этапе, потому что это был сам по себе вдвойне сложный траур, и о нем невозможно было говорить. Много лет семья ходила на кладбище и все заливались слезами, мать чуть ли не падала в обморок, дети это все переживали, как беспомощные существа, которые не могли никак помочь маме. Хотя бы на кладбище горе выливалось в эмоциональной форме. Вне кладбища они об этом не говорили. В какой-то момент эта девушка, когда ей исполнилось 16 лет, сказала: «Мама, я больше не могу! Для меня это очень болезненно». На самом деле ее глубинная потребность была в том, чтобы поговорить о том, что случилось десять лет назад. И она сказала: «Мама, я не могу ходить больше на кладбище». Она перестала ходить на кладбище, и ей казалось, что она уже достаточно спокойно переносит смерть отца. Но, когда она перестала ходить на кладбище, ее траур застыл вовсе. Она перестала думать об отце и просто вытеснила эту самую большую драму своей жизни на бессознательный уровень. Еще несколько лет она наслаждается подростковым периодом юношеского максимализма, восстает против воли матери, делает то, что ей нравится. У нее все получается до того момента, пока в каком-то разговоре в присутствии чужих людей бабушка не упоминает обстоятельства смерти отца, которые никогда не обсуждались, в разговоре с другой женщиной… и моя будущая клиентка это слышит. Бабушка знала обстоятельства смерти и невзначай бросает фразу, что это была смерть не просто от столкновения машины отца с грузовиком. Оказывается, грузовик вез какие-то длинномерные балки, которые проткнули машину ее отца насквозь. Внучка-подросток меньше всего к этому готова, да еще и в присутствии чужих людей, когда свои эмоции открыто выражать не принято. То есть у нее складывается двойной неразрешенный конфликт, и она начинает набирать лишний вес. Услышанный разговор был запускающим конфликтом, который активизировал программирующий конфликт. Эта информация добавила огня под ту «скороварку», которая давно кипела, и с которой девушка никак не могла справиться. Потом еще несколько лет она так и жила, и внезапно у нее начались панические атаки, что ее и привело на психотерапию. Мы очень долго работали над трауром по отцу, потому что после двадцати лет молчания и запрета говорить на эту тему ей очень сложно было пройти все этапы траура и принять с миром эту смерть.

Естественная программа смерти у человека – от старости. После родителей и раньше своих детей. Если бы человек был уверен в перспективе такой смерти, то у него не было бы страха смерти, и он бы ее принял как часть жизни, он бы не испытывал страха смерти как факта. Конечно, он берегся бы от смерти, но он бы не испытывал страха смерти в той форме, в которой испытывают его в нашей культуре. Он бы принял ее как часть жизни. Когда родители прожили длинную жизнь и умерли от старости, это естественно. Пришло их время.