Утверждение о том, что работа интенсивной терапии никогда не заканчивается, уже стало банальностью. Человеческий рост — это измерение, не имеющее границ. Окончание терапии всегда условно. Объективные достижения не диктуют время завершения партнёрства между терапевтом и клиентом. Каждый из них ведёт субъективные вычисления, сопоставляя вероятные приобретения и их возможную цену. На следующих станицах я опишу некоторые типичные результаты экзистенциально-гуманистической терапии, в которой была проведена хорошая работа и которая достигла высших уровней шкалы, приведённой мной в главе 1. Маловероятно, что какой-то клиент получит
Первичность субъективного
Если клиент и терапевт совершили хорошее совместное путешествие, то есть путешествие, в котором были борьба, разочарования, откаты назад и конфликты, а также решимость, глубокая теплота, проникновение в новые восприятия и подготовка к расставанию, каждый из них входит в новое психологическое пространство. Конечно, терапевт уже бывал на этом континенте, однако он или она редко возвращается в одно и то же место на этой новой земле. В то же время клиент часто осознаёт, что сфера субъективного знакома ему с древних времён, хотя прежде он никогда не достигал её с такой ясностью. Сущность этой архетипической родины, на которую прибыли партнёры по психотерапии, в осознании субъективного суверенитета каждого человеческого существа.
Да, это громкие слова, и значительная часть того, что мы обнаруживаем в конце терапии, оказывается настолько обыденным и непримечательным, насколько таковыми могут быть оплата счетов, работа, визиты к друзьям и прополка грядок. Однако если мы достаточно осознанны, достаточно смелы и действительно желаем этого, существует возможность большего, которую мы ощущаем. Эта грандиозная возможность не умаляет повседневности, так же как обыденность не отрицает потенциала, о котором знает наша интуиция [Bugental, 1967c].
Присутствие, пребывание здесь, центрированность, непосредственность — все эти термины указывают на фундаментальную реальность. Я жив только в это мгновение. Всё остальное в определённой степени умозрительно. Только сейчас —
Ещё одним потрясающим открытием была важность «здесь и сейчас». Я начал осознавать, что моё сознание обычно разделено, так что одна его часть сосредоточена на внутренних и внешних стимулах данного момента, а вторая — фантазирует о событиях прошлого или будущего. Это, по сути, поддерживает расщеплённость сознания. Кроме того, внутренний диалог — непрекращающиеся повторяющиеся утверждения, которые осуждают, наказывают и т. д., — имеет место внутри фантазийного компонента сознания, и в той степени, в которой мы можем отбросить его, мы можем поддерживать однонаправленность и быть здесь и сейчас. Я даже дошёл до такой точки, когда задавался вопросом, возможна ли вообще психологическая боль, если мы полностью пребываем здесь и сейчас, ведь психическая боль происходит из сравнения того, что есть, с тем, что было или могло бы быть. [P. 107]
Большинство из нас действительно присутствуют в настоящем мгновении, но редко
Эти слова подчёркивают выдающийся и очень значимый факт. Наше обычное состояние иногда сравнивают с