Психотерапия нового решения

Первый шаг в лечении — установить сцену, в который клиент мог бы осознать, что пытается подставиться смерти. Многие это отрицают. Терапевту требуется отыскать ключи к двери, за которой прячется понимание собственных намерений пациента. Например, один терапевт-пациент стоял с Бобом на веранде, когда мимо на мотоцикле с ревом пронесся наш бывший повар. Боб заорал: «Надень свой чертов шлем, идиот!», и терапевт расхохотался. Когда Боб спросил, в чем причина смеха, тот ответил, что тоже любит носиться на крутом мотоцикле и никогда не надевает шлема. Затем он гордо, с легким «юморком», поведал Бобу о своем жеребце: как часто тот пытался его прикончить. Боб ответил, что не видит ничего смешного в возможности быть убитым, и спросил, не хочет ли терапевт поработать, чтобы защитить себя от убийства кем-нибудь, в том числе лошадью. Сначала терапевт отрицал свою суицидальную позицию, но позже проделал успешную работу по выходу из смертоносного жизненного сценария. Иногда Боб создает себе неприятности, когда в свободное от терапии время противоречит людям за столом или у бассейна, слыша смех висельника. Шоковая ценность подобной конфронтации, тем не менее, перевешивает переживаемую неловкость. Ведь иначе такие люди прошли бы мимо нас, как они проходили мимо сотен других людей в своей жизни.

Боб добавляет следующее персональное замечание: "Я намеренно противостою смеху висельника, даже когда не работаю. Все, кто знаком со мной, знают, что я считаю себя сторожем брату своему, и как врач я обязан противостоять смертоносному сценарию в той же мере, в какой обязан смахнуть ядовитого паука с чьей-то шеи".

Я докажу вам, даже если это меня убьет

Люди этого типа могут быть поделены на две категории: те, кто пытается "доказать всем

на свете родителям", стремясь ко все большим и большим достижениям, и те, кто пытается "разоблачить всех на свете родителей", куря, злоупотребляя алкоголем и наркотиками. Очевидно, что последние могут стать наркоманами и алкоголиками. Не все наркоманы начинали с дерзких решений, но многие начинали именно с них, используя гнев в качестве прикрытия того, что могло бы стать депрессией.

Представители первой группы — передостигатели, целеустремленные пионеры, люди типа А по Фридману2 — решают: «Я докажу вам, даже если это меня и убьет». Решить

«Я докажу вам» — неплохое дело, проблемы приносит вторая часть предложения. Психотерапевтический мир полон таких людей: стремящихся ко все более и более широкому признанию, получающих степень за степенью, добивающихся успеха за успехом, тратящих годы на психоаналитическую учебу, а затем растерянно оглядывающихся по сторонам, не зная, к чему же стремиться теперь, и получающих в награду язву, гипертонию, коронарное давление, коронарную непроходимость, и, в завершение, депрессию и мысли о самоубийстве, потому что либо никто их не замечает, либо некуда дальше стремиться. Однажды много лет назад, Боб проводил показательный семинар для одной психотерапевтической организации. Один из участников предложил ему побороться на руках. Обычно мы уклоняемся от подобных вызовов, но на этот раз Боб согласился. После поединка терапевт сообщил, что он только что из больницы, где лечил коронарную непроходимость. Он продолжал «доказывать им» и напрягался так, что угроза нового тромба становилась весьма вероятной. Другой психотерапевт также лежал в больнице по поводу сердечной недостаточности. Следуя своим установкам, он поехал кататься на лыжах, где при спуске у него случился сердечный приступ. Сразу послеэтого

он пришел на семинар, где продолжал демонстрировать повышенную физическую активность. Он «доказывал им, пусть это и убивает его». Что, собственно, и происходило. На семинаре он упорно работал (естественно), переместился в раннюю сцену, где ему было пять лет, и отец заявил ему, что он — не настоящий мужчина (это в пять-то лет!). Он скривил лицо, сжал кулаки и заорал на отца: «Я докажу тебе, пусть это меня и убьет». Вот так этот упрямый пятилетний храбрец и руководил его взрослой жизнью. Он услышал свои слова, прочувствовал свой гнев, а затем обнаружил в себе скрытый поток печали, берущий начало в том, что отец любил его меньше, чем старшего сына. Оставаясь в сцене, он вышел вперед и сказал отцу: "Ты псих, папа. Я отличный пацан, и твоя вина, что ты этого не видишь. Я не собираюсь убивать себя только для того, чтобы доказать тебе, что я отличный пацан. Я не должен ничего доказывать ни тебе, ни други ". После терапии он начал замедлять темп жизни, меньше работать, меньше бегать, получать больше удовольствия и радоваться жизни, а не «доказывать им».