ПСС. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть первая

— Ну да, навсегда. А я, — сказала Наташа, — а я дум… — она не договорила, встала и остановилась перед ним, опять в том же положении, в котором она встретила его после бала. Так близко от него, так робко и преданно, с опущенными прямо руками и нежным взглядом, устремленным на него, как будто она говорила: «что ж, возьми меня. Вот она я». Но она не только не сказала этого. Она опять не дала ему выговорить того, что он хотел.

— Прощайте, — сказала она. Он поцеловал ее руку. Она, быстро повернувшись, пошла из комнаты.

«Нет, это невозможно…» — сказал себе князь Андрей и побежал за ней. Но не успел он еще сделать двух шагов, как она, не слыхав его, остановилась у двери, повернулась к нему и встретила его.

— Нет, нет, нет, — капризно перебивая его, заговорила она, чтобы не слыхать, что он скажет.

— Безухов сказал мне, что вы, что вы… Что вы ему сказали про меня? Правда ли это? Мне надо это знать. — Наташа не смотрела на князя Андрея и чем больнее оскорблена была ее гордость, что она говорила это, тем более вид ее был гордый и презрительный.

Князь Андрей не думал ничего о своих прежних решениях, не знал, что он говорит. Он чувствовал себя новым и счастливым.

— Да. Хотите вы быть моей женой? — сказал он, подходя к ней еще ближе и взяв ее руку.>

Наташа не могла отвечать. Внутренняя работа, происшедшая в ней, измучала ее. Она громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще и зарыдала. Она ничего не могла выговорить. «Ну так что же?» говорили ее глаза, с детской нежностью смотревшие в лицо князя Андрея. Она села. Князь Андрей взял ее тонкую, худую руку и прижал к губам.

— Да? — сказал он, улыбаясь.

Она улыбнулась тоже сквозь слезы, нагнулась над его головой, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.

<— А как я боялась, что вы уедете, — сказала она.

— Я всё таки уеду, — сказал князь Андрей, глядя на нее и успокоивая ее этим взглядом. И он долго и нежно говорил с ней, стараясь убедить ее в неизбежности его отъезда и отсрочки сватьбы на полтора года. Он говорил ей о том, что он принял служебное назначение и не может не исполнить его, о том, что ему, хотя и не нужно, но приятнее бы было получить согласие отца, о том, что она молода, очень молода еще. Он не говорил еще об одной важнейшей причине отсрочки. В ту минуту, как он говорил с ней, образ маленькой княгини с своими простыми, жалкими словами представлялся ему.>

Она слушала его, и из всего, что он говорил, она понимала только то, что она, девочка Наташа, такой ребенок, недавно обиженная М. Э. гувернанткой, над которой Nicolas смеялся, когда она рассуждала, с ней, с этой девочкой, советуется, говорит как с равной, как с высшей, сообщает ей все свои задушевные мысли, кто же: князь Андрей, такой умный, такой рыцарь, такой большой, такой милый человек.

<— Pierre сплетник, которому от меня достанется, — говорил князь Андрей, — он сказал правду, но он заставил меня сказать вам эту правду теперь, а не через полтора года. Не сердитесь на меня, мой друг, — говорил он, — но вы молоды, вы страстны, я стар, я вдовец, у меня сын, я бы не желал связывать вас. Ежели через полтора года вы будете еще любить меня, то я буду счастливейший человек назвать вас своей женой, но ежели вы полюбите другого, более достойного — напишите мне. И я вас не связываю…

— Никогда, никогда, какие глупости.

— Я всё это говорю к тому, что я не желал бы, чтобы всё, что было сказано между нами, было известно до полутора года, как я и намерен был сделать. Пишите мне и я буду писать вам.

— Только мама я скажу, да? — сказала Наташа. — Мне всё равно, будут ли знать это или не будут.

— Скажите maman, но это моя фантазия, чтобы до тех пор, пока я буду в состоянии назвать вас своей женой, это бы было тайной, прощайте, — сказал Андрей, — я приеду обедать и завтра еще буду у вас.

Наташа встала, проводила его и ждала, что он обнимет ее. Как бы она прижалась теперь к нему, как она страстно любила его в эту минуту. Но он учтиво поцеловал ее руку и вышел. На другой день он еще раз обедал и, вечером простившись, на полтора года уехал.

В доме и в обществе предполагали многое, но только одна графиня и Наташа знали тайну предложения Андрея.>

* № 111 (рук. № 89. T. II, ч. 3, гл. XXIII–XXVI).