Читаем ПСС. Том 17. Произведения 1863, 1870, 1872-1879, 1884 гг. полностью

Когда и простой человѣкъ помираетъ, то много бываетъ раздора и грѣха промежду родныхъ о томъ, кому достанется наслѣдство послѣ покойника; а послѣ Царей наслѣдство остается большое, — все царство, и грѣха бываетъ еще <больше. Дьяволъ тутъ то радуется и сѣетъ свое зло промежду наслѣдниками и ихъ пособниками;> говорили, что не безъ грѣха было дѣло. Матвѣева судили за отраву и говорили про мачиху. Мачиха Ѳедора Нарышкина съ своими родными прилаживалась посадить на Царство своего сына Петра, 4-хъ лѣтняго, помимо старшаго Ѳедора. И быть бы смутѣ во всемъ Царствѣ, кабы не застоялъ Патреархъ Iоакимъ и Князь Юpiй Алексѣичъ Долгоруковъ. Говорили тогда, что Артамонъ Матвѣевъ, дядя молодой Царицы, утаилъ отъ бояръ про смерть Царя и подговорилъ стрѣльцовъ, и посадилъ на престолъ 4 лѣтняго мальчика Петра, и уговаривалъ <всѣхъ> бояръ присягать ему. Но Патреархъ не польстился на лесть Матвѣева, сказалъ, что Царь благословилъ Ѳедора. И Долгорукiй Юрiй не поддался и прямо сказалъ, что Царь Алексѣй Михайловичъ Ѳедора благословилъ, а его, Долгорукаго, въ опекуновъ поставилъ. Прямое тогда дѣло было, осталось у Царя Алексѣя два сына отъ первой жены: Ѳедоръ, Iоаннъ, и одинъ отъ второй жены, — младенецъ Петръ, и самъ за живо Царь Алексѣй благословилъ по старинному порядку старшаго сына на царство, а и то чуть смуту не сдѣлали. Случилось тогда, что при смерти отца, Ѳедоръ боленъ былъ и Матвѣевъ сталъ говорить, что онъ въ Цари не годится, весь опухъ и что надо меньшаго помимо старшаго посадить на царство — видимое дѣло для того, чтобы изъ за малолѣтняго самому съ Царицей Царствомъ править. Затѣмъ и сказывалъ, что Ѳедоръ опухъ и в Цари не годится. А дѣломъ вышло такъ, что онъ не то, что не годился, а 6 лѣтъ съ мѣсяцами царствовалъ не хуже противу отца и дѣда, и зломъ его никто не поминаетъ, а добромъ и тогда поминали и всегда поминать будутъ. Померъ онъ 21 года и чахъ года три отъ скорби и отъ нея и умеръ, и тѣмъ же скорбѣлъ и другой братъ его, Iоаннъ.

Говорили тогда, что его отравили. И грѣшить на людей страшно, а нельзя не думать, что болѣзнь и его, и брата была не спроста. Первое, что прежде при другихъ Царяхъ слуховъ объ отравѣ не бывало, а тутъ послѣ смерти Алексѣя Михайловича, стали говорить, что и его отравили, и судили за то и Матвѣева, и докторовъ. Тоже говорили и про Ѳедора,[114] когда онъ померъ. Ни съ чего бы не стали говорить. Второе то, что и самъ Царь Алексѣй Михайловичъ и первая жена его Марья[115] Ильинишна Милославская, оба были люди чистые и здоровые, дѣти отъ нихъ, царевны всѣ, тоже были дѣвицы свѣжiя, чистыя, никакой на нихъ скорби не было.

Б.

[ПЕРЕХОД ВЛАСТИ ОТ СОФЬИ К ПЕТРУ (1689 г.).]

* № 3.

I.

Князь В. В. Голицынъ ужъ 12 лѣтъ былъ первый человѣкъ въ Русскомъ Царствѣ. При царѣ Ѳедорѣ Алексѣичѣ и потомъ при Царевнѣ Софьѣ онъ правилъ, какъ хотѣлъ, Русскимъ Царствомъ, только не назывался Царемъ, а богатства и власти было столько же, сколько у Царя — что хотѣлъ, то и дѣлалъ.[116] Онъ былъ и хитеръ и разуменъ, но пришло время и почуялъ онъ, что конецъ его Царству. — Меньшой царь Петръ Алексѣевичъ[117] подросъ, женился, и стали около него люди поговаривать, что не все одному князю съ Царевной царствовать именемъ старшаго Царя Ивана (Царь Иванъ былъ больной и убогiй), что пора подрѣзать Царевнѣ съ ея Княземъ крылья, пора настоящему Царю въ свою власть вступить.

Василiй Васильичъ ждалъ этаго, но и ждалъ, что Царевна Софья не допуститъ до этаго меньшаго брата. Такъ и случилось. Когда вернулся лѣтомъ изъ Крымскаго похода Кн. Василiй Васильичъ, и меньшому Царю наговорили, что Кн. Василiй Васильичъ въ походѣ понапрасну погубилъ много казны и народа, Царевна заспорила, велѣла раздавать походнымъ людямъ большiя награды, а Кн. Василiй Васильичъ сталъ еще больше подбивать Царевну. Онъ ей говорилъ:

— Хоть бы знать, Государыня, кому служилъ. Тогда бы и знали, за что ждать награды, а за что наказанье. Выходитъ дѣло на то, что мы, <воеводы,> — до послѣдняго ратника, потъ и кровь проливали, животы покладали, думали заслужить ласковое слово, а заслужили — и ласковое слово отъ тебя — на томъ бьемъ челомъ — и гнѣвъ, откуда не ждали. А васъ съ братомъ, кто же судить будетъ. —


Первая страница автографа Л. И. Толстого одного из начал романа времен Петра I (третий вариант).

(Размер подлинника)

Отъ такихъ словъ въ Царевнѣ разгоралось сердце. Она говорила:

— Мы 7 лѣтъ правимъ царствомъ; мы царство взяли, оно шаталось. Кабы не мы, всѣхъ бы, и братишку то мого съ его матерью и дядями, всѣхъ бы побили, если бы не наша была заступа. И мы царство такъ подняли, что оно въ бо̀льшей славѣ стало, чѣмъ было при отцѣ нашемъ и дѣдѣ, и за то намъ теперь хотятъ поперечить, нашимъ слугамъ въ наградахъ отказываютъ. Такъ мы же не посмотримъ на брата. Да и что, и развѣ братъ нашъ — онъ знаетъ, что дѣлать. Всѣмъ ворочаетъ мачиха, злая змѣя подколодная, съ братьями, да съ твоимъ братцомъ Борисомъ.

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 томах

Похожие книги

Под новым серпом
Под новым серпом

Поэзия Константина Дмитриевича Бальмонта (1867–1942) — одно из достижений русской литературы XX века. Его стихи пленяют своеобразной изысканностью, чистой мелодикой и редкостной «магией звуков». Однако почти неизвестен в России Бальмонт-прозаик, хотя проза занимает в его наследии важное место.В этой книге впервые представлены автобиографические сочинения поэта, раскрывающие страницы его сложной, противоречивой, подчас драматической жизни, выходившие лишь за рубежом, где Бальмонт после отъезда из советской России жил в эмиграции с 1920 года.Проза К. Бальмонта — не только замечательный образец литературы, это и яркий человеческий документ обреченного на погибель большого русского поэта, историческое свидетельство трагических лет отечественной истории.

Константин Бальмонт , Константин Дмитриевич Бальмонт

Проза / Русская классическая проза