ПСС. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

Все то, что видлъ нынче Нехлюдовъ, было для него совершенно ново. Онъ въ первый разъ увидалъ этотъ міръ людей, про которыхъ онъ зналъ со стороны, къ которымъ испытывалъ чувство недоброжелательства и почти презрнія. Но теперь онъ не только понялъ, но почувствовалъ этотъ міръ. Не столько исторія этой Марьи Павловны съ ея спокойной неженственной красотой, сколько видъ чахоточнаго молодого человка, борющагося съ своимъ чувствомъ къ матери, и это отчаяніе матери, выносившей, выкормившей, вынянчившей этого юношу и видящей его въ арестантскомъ халат чахоточнаго и на вки разлученнаго съ ней. Это было ужасно.

* № 97 (кор. №27).

– Да это еще что – эти за [без]письменность, – подхватилъ смягчившійся помощникъ смотрителя, – а то прямо ни за что, бываетъ, сидятъ. Вотъ хоть бы этотъ – прекраснйшій человкъ. Судились съ помщикомъ, съ нихъ убытки присудили. Стали описывать, съ его двора начали, онъ не пустилъ себ въ дворъ, – три года заключенія въ арестантскія роты. Сюда перевели. И прекрасный челов

къ, онъ у насъ староста. И много такихъ, – говорилъ смотритель, какъ бы хвастаясь тмъ, что онъ держитъ въ тюрьм много невинныхъ. – Ну а вотъ этотъ молодой, – сказалъ онъ, понизивъ голосъ, когда они встртили двухъ арестантовъ, несшихъ ушатъ съ водой, – этотъ настоящій типъ, эти бдовые, тоже палецъ въ ротъ не клади.

* № 98 (кор. № 27).

Вернувшись рано утромъ, Нехлюдовъ нашелъ у швейцара зaписку адвоката и два прошенія изъ острога: отъ одного приговореннаго и одного судимаго и письмо отъ содержавшихся въ острог, такъ называемыхъ сектантовъ, съ обвинительнымъ актомъ.

Умывшись и напившись чаю (кофе былъ такъ дуренъ въ гостиниц, что онъ пересталъ его пить), Нехлюдовъ похалъ къ адвокату, съ тмъ, чтобы оттуда

хать въ острогъ, и для этого взялъ съ собой привезенные изъ Панова одинъ томъ Тургенева и одинъ Достоевскаго и карточку Катюши съ тетушками. Онъ хотлъ то и другое дать ей.

Адвокатъ, какъ всегда, принялъ его не въ очередь и разговорился объ ихъ общихъ длахъ. Кассаціонная жалоба была написана и послана, но надежды на успхъ было мало, если не будетъ особеннаго ходатайства въ Петербург.

– Не худо бы създить и похлопотать въ Сенат, если есть рука, – сказалъ адвокатъ. – Кассаціонная жалоба вышла слабо.³⁵² Мы сдлали все возможное: написали 8 пунктовъ, – улыбаясь, какъ бы съ насмшкой надъ своими пунктами. – Вдь ужъ очень плохъ попался адвокатикъ, не импозантенъ нисколько, – шутилъ адвокатъ. – Судейскіе такъ и не удостов

рили того, что предсдателемъ было остановлено чтеніе осмотра. Вы вдь помните, что онъ остановилъ чтеніе…

– Какъ же, я очень хорошо помню, потому что былъ очень благодаренъ ему за это, – сказалъ Нехлюдовъ, вспоминая это продолжительное и безсмысленное чтеніе, которое происходило на суд.

– И надо было быть благодарнымъ, потому что это былъ самый тузовый поводъ къ кассаціи.³⁵³ Да только они отпираются – говорятъ, что не помнятъ. И это ужъ который разъ они со мной такія штуки выдлываютъ. Какъ только поводъ къ кассаціи – они не записываютъ въ протоколъ. А потомъ говорятъ: «не помню». А самъ смется. Секретарь – ихъ рабъ. Онъ ждетъ мста слдователя отъ нихъ же, что они велятъ, то и пишетъ или то и не пишетъ. Ну все-таки я это самое и написалъ. Какъ Сенатъ посмотритъ.

* № 99 (кор. № 27).

Встр

ча эта была пріятна Нехлюдову, показавъ ему то разстояніе, которое само собой установилось между имъ и его прежними знакомыми. Правда, что онъ чувствовалъ себя теперь очень одинокимъ, но это одиночество не тяготило его. Онъ чувствовалъ, что одиночество это содержательно. Иногда ему хотлось сообщить мысли, занимавшія его, кому-нибудь, но такихъ людей не было.³⁵⁴ Была сестра, которой онъ могъ бы высказать все, но ея не было въ город, да и она много перемнилась за послднее время. Понялъ бы вс его неясныя, но важныя мысли вполн только Николенька Иртеневъ, ему бы онъ все сказалъ, но онъ уже давно былъ подъ землей, и милый лобъ его съ шишками надъ глазами и большими взлизами тонкихъ волосъ былъ ужъ вроятно теперь чистымъ черепомъ, думалъ Нехлюдовъ. «Впрочемъ, можетъ быть, это и лучше, что я никому не говорю про это, а ношу все въ себ, – думалъ иногда Нехлюдовъ, – зато нтъ теперь въ моихъ чувствахъ и мысляхъ примси рисовки. Все идетъ внутри меня передъ самимъ мной и передъ Богомъ».