Псы господни

— И куда я приду с ней на Западе? В Интеллидженс сервис? Они у меня заберут ее и дадут под зад коленкой. Вот и все. А в Москве вокруг иностранцев крутится слишком много людей, которые пытаются им что-нибудь всучить или что-нибудь у них украсть. И спецслужбы, и уголовщина там держат ухо востро. При малейшем подозрении меня там раскрутят в один момент. Я не самоубийца. Я не хочу в Лефортово и не хочу лежать с утюгом на животе.

— Думаешь, здесь будет проще связаться с нужными людьми?

— А разве нет? Разве мало здесь консульств с профессиональными шпионами? А представители ООН, среди них разве нет цэрэушников?

— Есть. Пожалуй, я даже уверен насчет одного человека из английского консульства. Подойдет?

— А какая разница? Они все в НАТО.

— Что ты собираешься им показать? У тебя должен быть презентационный материал.

— Конечно. Нужен только компьютер с принтером, и я распечатаю несколько документов, которые должны их полностью удовлетворить. Для затравки, конечно.

Данные поддаются проверке, так что они быстро выяснят, что им предлагают не дезинформацию.

— Сколько ты хочешь выделить мне? Назови цифру, как говорят в Одессе.

Виталий испытующе посмотрел на брата. Перемены, происшедшие в нем за последние годы, не радовали душу. Он решил на время забыть о честной «братской» половине, которую собирался предложить. Пожалуй, в этой ситуации лучше ему остаться старшим партнером, чтобы брат чувствовал его влияние. Весомо помолчав, он произнес:

— Двадцать процентов.

— От какой суммы? — последовал быстрый вопрос.

— Я собираюсь требовать два миллиона. Алексей присвистнул:

— Губа у тебя не дура.

— У меня информация «не дура». Такого материала у них никогда не было. Пойми, они же тратят миллиарды, — Виталий с напором проговорил это слово, будто камень перекатил во рту, чтобы Алексей ощутил всю серьезность дела. — А тут не надо спутники на «шаттлах» запускать: переведи на мой счет в швейцарском банке сумму — и получи дискету.

— Если ты говоришь «двадцать», то я должен сказать «пятьдесят». Где сойдемся?

— Двадцать пять.

— Сорок, и ни цента меньше. Уступаю тебе только как старшему. Но если ты накинешь восемь процентов, то я скину семь и еще оплачу счет за ресторан.

Получится тридцать три и три в периоде. Идет?

Виталий, выдержав соответствующую паузу, согласился:

— Хорошо, Алексей. Пусть будет ровно треть, это справедливо. Брат налил:

— За успех в нашем... надежном деле. — И закусив, продолжил:

— Сейчас съездим и найдем принтер. Сколько ты пробудешь в наших «курортных» краях?

— Завтра улечу.

— А как же наши дела?

— На покупателя ты должен выходить сам. Я не могу даже здесь встречаться с иностранными гражданами. При моей должности это сразу вызовет подозрения. В том и состоит твоя задача, чтобы аккуратно, не привлекая внимания, найти нужного нам человека. Вот что я думаю о мерах безопасности...

* * *

Через час Алексей просматривал «загрифованные» бумаги, выходящие из-под каретки матричного принтера. Он небрежно покачивал ногой, сидя на столе, и читал их по диагонали. Виталий наблюдал за реакцией младшего брата.

Пытается сделать вид, что ему все нипочем. Так было и в детстве — вечное самоутверждение перед старшуном, попытка доказать, что он самостоятелен и его ничем нельзя удивить. Виталий внутренне усмехнулся: это тебе не анашой приторговывать.

— Не боязно? — спросил он.

Алексей посмотрел на брата. Тот явно чувствовал себя «большим боссом». Оно понятно: «стратегическое планирование», «пятьдесят миллионов двигаются направо, остальные налево, авиации не будет, потому что летчик заболел». Эх, теоретики штабные, компьютерные войны, чашечка чая перед пультом с ядерным ключом. Тьфу!

Что ты знаешь о страхе, дурилка картонная.

— Виталик, — с непонятным выражением в голосе сказал младший, — хочешь, я тебя отвезу заночевать на заставу? Если тебе повезет, то ночью будет обстрел из минометов с той или с этой стороны границы — это делается, чтобы наши залегли на сутки и вызвали подмогу и вертолеты из дивизии. Соседние заставы тоже займут круговую оборону, и мимо них спокойно пройдет караван, везущий товара на миллион долларов, который где-нибудь в Гамбурге среди ихних «пидоров» будет продан за десять миллионов. Долларов! Не марок. И не рассказывай мне про страх.

Виталий настороженно поглядел на брата. Полевой синдром, нервы сдают, когда человек долгое время находится в условиях постоянной физической опасности.

Привыкая к непосредственной угрозе смерти, он утрачивает способность к долгосрочному планированию, жизнь кажется ему зыбкой и наполненной случайностями. Это плохое качество для того дела, к которому он привлек брата.

— Будь осторожен, Алексей, — сказал Виталий. — Я понимаю, что такое непосредственная опасность. Но мы с тобой не в разведку идем в четвертый раз за одну неделю. Здесь опасность не такая явная, но не менее серьезная. Кроме того, мы рискуем не за идеи и не за зарплату, которую не выплачивают третий месяц подряд, мы рискуем за настоящую жизнь, а желающих урвать себе этот кусок очень и очень много. Наберись терпения и выдержки.