Пташка Мэй — королева воинов

Рассказ Мэй о том, как они с Пессимистом умерли, слушали с сочувствием и пониманием, ведь все, кроме Тыквера, который никогда не был живым, прекрасно знали, что это такое — лишиться драгоценного дара жизни. Беатрис несколько раз участливо брала подругу за руку, повторяя, что дальше можно не рассказывать. Но Мэй оказалось полезно выговориться.

Бо Кливила обсуждали шепотом, словно он мог следить за ними откуда-то из темноты. Все так или иначе слышали о планах по вторжению на Землю через Кливилграды. Мэй представила милые сердцу уголки на Земле, такие мирные и уютные, представила маму, представила свой любимый лес — тенистый, с птицами и всякими букашками и жучками. Потом попыталась вообразить, как сквозь кусты ломятся гули, зомби и гоблины, как гули проникают в тихий дом, где спит мама, — и от увиденного ее пробрал озноб до самых кончиков пальцев.

У штурвала встал Фабио. Поглядывая на луну, он что-то мурлыкал себе под нос на итальянском — с таким потерянным и печальным видом, что Мэй поневоле задумалась, о чем же он там поет. Хотя вид у них сейчас, кажется, у всех такой же. Потерянный — и одновременно радостный, что удалось собраться вместе.

Судя по карте, которую Беатрис откопала на камбузе, они сейчас болтались далеко в открытом море. До Портограда, находившегося на северо-восточном мысу, было еще плыть и плыть. За ним виднелась четко обозначенная Равнина Отчаяния, но дальше карта заканчивалась.

— Итак, сейчас самое главное решить, — начала Мэй, — что будем делать. Искать, где можно спрятаться и отсидеться, или…

По суровым лицам друзей было видно, что им все понятно без лишних слов, но Мэй надо было произнести вслух.

— …или мы плывем дальше на север, к Портограду… к Бо Кливилу… и пытаемся ему помешать.

— Нас всего пятеро, — подала голос Беа.

— Мью! — возмутился Пессимист.

— To есть шестеро.

— Но ведь еще Хозяйка, — напомнила Мэй. — Она нас отыщет. И тогда у нас будет шанс… — Она в задумчивости подергала лямку купальника. — Не знаю… Не знаю, как надо. Но снова зарываться в нору не хочу. Не хочу больше сидеть сложа руки.

— Я не боюсь, — заявил Люциус, гордо выпятив грудь.

— Говорят, в Портограде живет Лизун из «Охотников за привидениями», — высказался Тыквер. — Я бы не прочь взять автограф. Может, он даже обо мне слышал…

— Он же не настоящий, Тыквер, — огорошила его Мэй.

Но призрак глянул на нее снисходительно:

— Да ладно, не настоящий. Я его видел собственными глазами. По телевизору.

Мэй с Беа иронически переглянулись. Беа телевизор посмотреть не довелось, она умерла от тифа в 1911 году, задолго до его изобретения, но за время многочисленных ночевок у походных костров и долгих переходов по пустыне Мэй немало порассказывала подруге о современных достижениях техники.

— И Каспер тоже, кажется, там обитает, — мечтательно пробормотал Тыквер.

— У нас еще несколько часов на раздумья, — обнадежила Беа. — Пока доплывем дотуда, где надо будет сворачивать либо направо, либо налево. Тогда и разберемся.

На том и порешили. Но необходимость выбирать тяготила по-прежнему, даже когда они говорили о другом, вспоминая события прошлых лет. И хотя вслух этого никто не произнес, без помощи Хозяйки рассчитывать на успех было нечего.

Нести ночную вахту на палубе остались Мэй, Тыквер и Пессимист. Фабио, Беа и Люциус отправились вниз, спать. Над головой чернело полночное небо, подсвеченное непонятным сиянием. Дул холодный северный ветер.

— Ты что-нибудь слышал про Мост Душ? — спросила Мэй, поглаживая уснувшего у нее на коленях Пессимиста.

Тыквер кивнул.

— Расскажешь?

Тыквер помолчал.

— Одни говорят, что его не существует. Другие — такие, хрустящие, как батончики мюсли, — говорят, что его не надо искать, «он сам должен тебя найти». — Призрак закатил глаза. — А еще они едят тофу и в голове у них сплошной фэн-шуй.

— Так что это за мост?

Тыквер задумчиво погрыз кончики длинных белых пальцев:

— Это мост, который ведет в иной мир… ну, из Навсегда. Если по нему пройти, назад уже дороги нет.

Мэй сглотнула:

— А ты сам как думаешь, он есть?

Тыквер пожал плечами:

— Что-то не хочется выяснять. Никто не знает, что там в этом ином мире. Говорят, мост меняет тебя до неузнаваемости.

— А вдруг ты превратишься во что-то замечательное?

— А вдруг нет?

— Может, там не так уж и страшно, в ином мире? — с надеждой предположила Мэй.

Тыквер пригладил желтый чубчик:

— Да ну! Одно название чего стоит — «иной мир». Уже страшно.

Они помолчали. Мэй подумала о маме — она ведь тоже наверняка представляет Мэй в ином мире.

— Иногда мне кажется… — начал Тыквер и не договорил.

— Что?

— Да ну, ерунда.

Мэй наклонилась и взяла его за руку:

— Давай скажи.

— Иногда у меня возникает дурное предчувствие. Что это наше последнее путешествие вместе.

Мэй успокаивающе сжала его пальцы:

— По-моему, ты просто нервничаешь.

Тыквер свободной рукой расправил чубчик:

— Может.

Где-то через час на палубу поднялся Люциус, светящийся теплым светлячковым сиянием. За ним вышли Беатрис и Фабио.

— Мы подумали, что уже, наверное, пора. Если мы все-таки в Портоград, то скоро поворачивать. И в общем… — Люциус не договорил.