Птичье гнездо

– А сейчас? – спросила тетя Морген, тяжело поднимаясь из-за стола. – С твоего позволения, – она взяла со стола кофейные чашки, – я об этом думать не буду. Как-нибудь в другой раз, когда забот будет поменьше. Моих приземленных забот. – И она с грохотом поставила чашки в раковину.

– Ей еще многому предстоит научиться, – мягко сказал доктор Райт, как будто они с Морген шли вдвоем, – заново пройти длинный путь. Нам не стоит быть слишком требовательными.

– Холодная, бессердечная сосулька! – бросила Морген через плечо племяннице, которая шла за ними.

– У меня такое впечатление, будто она… как бы выразиться… пустой сосуд, да простит мне твоя племянница столь неизящное сравнение. Хотя она, моя дорогая Морген, и завладела зáмком безраздельно, победа далась ей слишком большой ценой.

Доктор остановился, а его спутницы, не заметив этого, пошли дальше. Спохватившись, они обернулись и увидели, как он красноречиво машет им сложенным зонтом.

– Такой чудесный вечер, – сказал доктор. – Не ходила бы ты за ней по пятам, Морген. Попробую объяснить по-другому. Она почти полностью утратила способность испытывать эмоции. Ее сознание воспринимает факты, память ясная, но чувства парализованы. Возьмем кого-нибудь, к кому в период болезни у нее было неоднозначное отношение. – Доктор задумался, хотел что-то сказать, но потом снова замолчал. – Доктора Райана, – изрек он наконец, весьма довольный собой. – В разных случаях он вызывал у нее разные чувства – то лютую ненависть, то глубокое уважение. А теперь предположим, что она вспомнила обстоятельства, в которых испытывала эти противоположные чувства. Какое из них – при том, что оба одинаково сильные – она будет испытывать теперь?

– Кому есть дело до Райана? – спросила Морген. – Я двадцать лет…

– С твоего позволения, – перебил доктор, потрясая зонтом перед Морген, – я продолжу. Как ты помнишь – полагаю, с этим никто не будет спорить, даже ты, Морген, – какую бы область мы ни взяли, везде была вражда, я бы сказал, открытая война. Диаметрально противоположные взгляды, – ритмично шагая, излагал доктор, – по любому вопросу. Следовательно, чувства, – он опять потряс зонтом, так что Морген пришлось выставить вперед руку, – взаимоуничтожились – назовем это так. Стороны не приняли никакого решения, не достигли компромисса, не объявили перемирия. И наш долг, Морген, – доктор слегка повысил голос, – наш долг – заселить эту планету, наполнить пустой сосуд, поделиться нашими эмоциональными ресурсами, чтобы бедное дитя могло вернуться к жизни. У нас ответственная миссия. Благодаря нам у твоей племянницы появятся взгляды и предпочтения. Нам предоставлена уникальная возможность заново создать человека, прекрасное, разумное существо, взять лучшее из нашего опыта и подарить тому, кто его лишен!

– Ты можешь быть ей мамочкой, – проворчала Морген, – а я буду папочкой, и подарю я ей хорошую…

– Мы все время спорим, – с сожалением заметил доктор. – Мне кажется, мы похожи на престарелую пару. Как будто злой волшебник и дракон из сказки в конце концов поженились и жили долго и счастливо.

Морген засмеялась. К ней вернулось прежнее благодушие.

– Ох уж эти твои пустые сосуды! Я называю это словоблудием. Что ж, – добавила она, взяв племянницу за руку, – начнем все заново, как добрые друзья. Тебе нравится ее прическа? – спросила она у доктора.

– Не очень женственно, но, пожалуй, ей идет.

– Думаю, привыкну. – Свернув к дому, Морген сделала несколько шагов и обернулась. – Запомните: ради всего святого, не просите Верджила петь.

– Морген! – обрадовалась открывшая дверь миссис Эрроу. – Доктор Райт, верно? Без луны так темно, но я, разумеется, знала, что вы придете. Кто, если не вы? Как поживаешь, милая?

– Чудесный вечер, чудесный, – добавил мистер Эрроу, стоявший с протянутыми руками в ожидании верхней одежды, которую миссис Эрроу забрала у гостей.

Жена отдала мистеру Эрроу три легких пальто, в его руках почему-то казавшиеся тяжелой ношей, а сверху аккуратно положила шляпу и зонт доктора Райта. Не зная, что со всем этим делать, мистер Эрроу растерянно топтался в прихожей, пока миссис Эрроу не подвела его к шкафу и не забрала вещи. Мистер Эрроу поставил зонт в подставку, повесил шляпу на крючок, а пальто – на вешалки.

Пока мистер и миссис Эрроу суетились у шкафа, беспокоясь, как бы ненароком не подмести пол длинным пальто доктора Райта и не положить платок Морген к теплым шарфам, Морген на правах главного гостя, знавшего Рут и Верджила Эрроу с детства и уже давно чувствовавшего себя здесь как дома, провела племянницу и доктора в гостиную.

– Что ж, – сказала она, слегка смущенная тем, что доктор Райт прежде не бывал у Эрроу, – вот мы и пришли. – Она села, не глядя, куда садится, так как твердо знала: в этом доме не имеют обыкновения передвигать мебель. – Устраивайся рядом со мной, детка, – предложила Морген племяннице. – На случай, если тебе опять захочется сказать, что ты думаешь о пении Верджила, – добавила она с ухмылкой.