Птичий город за облаками

Шесть дней в неделю он с утра едет на беспилотном автобусе до общественной стоянки и там, одолев целый акр плавящегося от жары асфальта, входит в принадлежащее «Илиону» приземистое побеленное здание. На стене висит выцветший плакат с надписью «Запечатлеть Землю». Двенадцать часов в день Сеймур с группой техников испытывают образцы нового поколения тренажеров и наушников для Атласа. Сеймур худой, жилистый и бледный, в обед он предпочитает не ходить в столовую, а перекусить сэндвичами у себя за рабочим столом и покой находит только в работе, накручивая на тренажере милю за милей, словно какой-нибудь средневековый пилигрим, несущий покаяние за великий грех.

Когда ботинки снашиваются, он заказывает другую пару, точно такую же. Больше он почти ничего не покупает, кроме еды. Раз в неделю, по субботам, он отправляет сообщение Натали Эрнандес, и она почти всегда отвечает. Она преподает латынь и греческий старшеклассникам, которых этот предмет совершенно не увлекает. У нее двое сыновей, беспилотный минивэн и такса по имени Таксик.

Иногда Сеймур снимает наушники, сходит с тренажера, смотрит, моргая, вдаль поверх других сотрудников, и перед ним всплывают строчки из перевода Зено: …Раскинулись по ней и небо, и земля, и все страны, и все звери земные, а посередине

…

Ему исполняется пятьдесят семь, пятьдесят восемь. Бунтарь внутри все еще жив. Каждый вечер, придя домой, Сеймур включает компьютерный терминал, отсоединяет его от сети и принимается за работу. На разбросанных по миру серверах Атласа по-прежнему хранятся необработанные снимки в высоком разрешении: колонны мигрантов, бегущих из Ченнаи, перегруженные лодки с семьями, с детьми в окрестностях Рангуна, горящий танк в Бангладеш, прячущиеся за плексигласовыми щитами полицейские в Каире, городок в Луизиане, затянутый илом и грязью после наводнения, — все бедствия, которые Сеймур годами вычищал из Атласа, никуда не делись.

За несколько месяцев он создает крохотные программы-лезвия, такие тонкие и острые, что, когда он внедряет их в объектный код Атласа, система их не замечает. Он прячет их в разных местах Атласа в виде миниатюрных сов: сова-граффити на стене, питьевой фонтанчик в виде совы, велосипедист в смокинге и совиной маске. Тронешь такую сову — и подчищенное изображение сойдет, как шелуха, открывая скрытую за ретушью правду.

В Майами возле ресторанчика стоят шесть кадок с папоротниками, и на третьей кадке прилеплена наклейка с совой. Если прикоснуться к сове, папоротники развеются в воздухе и появится дымящаяся разбитая машина, а рядом — лежащие на асфальте неподвижные тела четырех женщин.

Сеймур не рискует выяснять, заметил ли его сов кто-нибудь из пользователей. Корпорация уже не уделяет Атласу первоочередного внимания; бо́льшая часть комплекса в Бойсе занята совершенствованием и миниатюризацией тренажера и наушников для проектов, которые разрабатывают в других отделах. Но Сеймур ночь за ночью мастерит своих сов и потихоньку встраивает их в программу, распутывая хотя бы часть лжи, которую сплел за день, и впервые с того дня, когда он нашел на обочине оторванное крыло Верного Друга, ему становится легче. Спокойнее. Не так страшно. Чувство, как будто ему надо от чего-то убежать, понемногу слабеет.

Три дня в новом курортном поселке на озере в окрестностях Лейкпорта. Авиабилеты, трехразовое питание, любые виды водного спорта — все за счет Сеймура, насколько хватит его сбережений. Пусть привозят с собой детей. Он просит Натали всех пригласить. Поначалу она думает, что не все согласятся, но собираются все пятеро: Алекс Гесс с двумя сыновьями приезжает из Кливленда; Оливия Отт прилетает из Сан-Франциско; Кристофер Ди едет на машине из Колдуэлла; Рейчел Уилсон прибывает аж из юго-западной Австралии и привозит четырехлетнего внука.

Сеймур приезжает из Бойсе в последний вечер — незачем появляться раньше, только зря всех расстраивать. На рассвете, проглотив лишнюю таблетку успокоительного, он в костюме с галстуком выходит на балкон. За гостиничным причалом сверкает на солнце озеро. Сеймур ждет — не пролетит ли скопа, но ни одной не видно.

В левом кармане лежат заметки, в правом — ключи от номера. Вспомнить все, что знаешь. У сов три пары век. Людей трудно понять. Многое из того, что ты любишь, уже не спасти. Но кое-что можно.

В шестиугольной комнате с видом на озеро — обычно в ней устраивают свадебные приемы — Сеймура ждут двое техников. Под его присмотром они приносят и устанавливают пять тренажеров новейшей модели; ее называют «шагомером». Техники подключают пять пар наушников и уходят.

Натали приходит раньше других. Ее дети, говорит она, еще доедают обед. Он молодец, говорит она, очень храбрый, что устроил вот это.

— Ты храбрее, — говорит Сеймур.

На каждом вдохе ему страшно, что кожа лопнет и все кости вывалятся наружу.