Птичий город за облаками

Сейчас август, солнце не заходило с середины апреля. Этой ночью почти все соседи отправились собирать ягоды кизила. Вдали, за причалом, сверкает океан. В ясные дни на самом горизонте можно разглядеть небольшую выпуклость — это каменистый островок, и на нем ржавеет под дождем и ветром «Арго».

Констанция работает в садике за домом, где растения зеленеют в разнокалиберных контейнерах, а ее маленький сын сидит среди камней. На коленях у него бесформенная книжка, сшитая из кусочков упаковки от питательного порошка «Нутрион». Малыш переворачивает страницы от конца к началу, пролистывая «„Аитон“ значит „пылающий“», пролистывая «Волшебник внутри кита» и беззвучно шевеля губами.

Летние сумерки веют теплом, листья салата-латука в контейнерах трепещут на ветерке, небо становится сиреневым — темнее оно не бывает в это время года. Констанция ходит взад-вперед с лейкой. Брокколи. Кудрявая капуста. Цукини. Боснийская сосна росточком чуть выше колена.

Παράδεισο, парадеисо, то есть рай: по-древнегречески это слово означает «сад».

Закончив поливку, она усаживается в выцветшее пластиковое кресло. Сын подбегает с книжкой и тянет Констанцию за штанину. Глаза у него слипаются.

Он спрашивает:

— Расскажешь сказку?

Констанция смотрит на него — круглые щечки, ресницы, влажные волосики. Чувствует ли он уже, насколько все это хрупко?

Она сажает его к себе на колени:

— Открой первую страницу, и как следует, не вверх ногами!

Констанция ждет, когда он перевернет книжку. Малыш, прикусив губу, аккуратно раскрывает обложку.

— Я, — говорит Констанция, — Аитон, простой пастух из Аркадии, и…

— Нет-нет! — Мальчик бьет ладошкой по странице. — С голосом надо, с голосом!

Констанция моргает; планета проворачивается еще на один градус; далеко за ее садиком, за городом, ветер срывает пену с гребней волн. Малыш тычет пальцем в страницу. Констанция откашливается.

— И та история, которую я вам поведаю, настолько невероятна, что вы не поверите ни единому слову. И все же, — Констанция легонько щелкает сына по носу, — она правдива.

Послесловие автора

Эта книга была задумана как ода всем книгам, и построена она на основе множества других книг. Все их перечислить невозможно, слишком длинный получится список, но вот самые яркие светочи. В повести Апулея «Золотой осел» и в другой повести, «Лукий, или осел» (возможно, принадлежащей Лукиану Самосатскому), история о простаке, превращенном в осла, рассказана с куда большим смаком и мастерством, чем у меня. Образ Константинополя как Ноева ковчега для древних текстов взят из книги Ревила Нетца и Уильяма Ноэля «Кодекс Архимеда». Решение загадки Аитона я нашел для Зено в книге Марджори Хоуп Николсон «Путешествия на Луну». Многие подробности о жизни Зено в Корее были найдены в книге Льюиса Х. Карлсона «Незабытые узники забытой войны», а с книжной культурой Раннего Возрождения меня познакомила книга Стивена Гринблатта «Ренессанс. У истоков современности».

Больше всего моя книга обязана тысячевосьмисотлетнему роману Антония Диогена «Невероятные приключения по ту сторону Фулы», ныне утраченному. Сохранилось всего несколько фрагментов, но, судя по краткому пересказу, написанному в девятом веке византийским патриархом Фотием, речь там шла о путешествиях по всему свету, со множеством переплетающихся вставных сюжетов, и разделена была книга на двадцать четыре части. По-видимому, автор многое заимствовал из других источников, как высокоученых, так и фантастических, смело смешивал существующие жанры и экспериментировал с вымыслом. Возможно, в этой книге содержалось первое литературное описание космического путешествия.

Если верить Фотию, Диоген в предисловии к этой книге утверждал, что она всего лишь копия текста, который за много веков до этого нашел воин Александра Македонского. По словам Диогена, воин осматривал катакомбы под городом Тиром и наткнулся на кипарисовый сундучок. На крышке были слова: «О чужестранец, кто бы ты ни был, открой, чтобы узнать то, чему ты удивишься»[33], и, открыв сундучок, он увидел записанную на двадцати четырех кипарисовых табличках историю о путешествии вокруг света.

Благодарности

Глубочайшая благодарность трем необыкновенным женщинам: Бинки Урбан, чей энтузиазм по прочтении черновых вариантов помог мне преодолеть долгие месяцы сомнений; Нэн Грэм, которая отредактировала и улучшила несчитаное количество вариаций моей рукописи; и больше всего — Шоне Дорр, которая чуть ли не весь год пандемии провела согнувшись над моими страницами и пять раз помешала мне выкинуть книгу на помойку; она наполняет мою душу музыкой, а сердце — надеждой.

Также огромное спасибо нашим сыновьям, Оуэну и Генри, — благодаря их помощи мне пригрезились корпорация «Илион» и упаковка рутбира, которую выронил Алекс Гесс, и они каждый день заставляют меня смеяться. Ребята, я вас люблю.