Птичий город за облаками

— Но ведь она же не быстро совсем, мистер Нинис?

— Ты есть хочешь, Натали?

Она кивает.

— А я пить хочу, — добавляет Кристофер.

— Пиццы, наверное, задержались из-за снегопада, — говорит Зено. — Марианна скоро придет.

Алекс садится:

— А можно нам выпить немножко кукушгородского рутбира?[19]

— Это на завтра, — возражает Оливия.

— Думаю, ничего страшного, если вы выпьете по рутбиру, — говорит Зено. — Можешь тихо достать банки?

Алекс вскакивает, а Зено встает на цыпочки и через верхнюю полку смотрит, как мальчик обходит сцену и ныряет в пространство между нарисованным задником и стеной.

— А почему их надо доставать тихо? — удивляется Кристофер.

Рейчел читает свою роль, водя по строкам пальцем, а Оливия спрашивает:

— Так как насчет плохого слова, мистер Нинис?

Что с Шарифом? Не слишком ли много крови он потерял? Не следовало ли Зено действовать быстрее? Алекс в шортах и банном халате вылезает из-за нарисованного города. В руках у него коробка с двадцатью четырьмя баночками рутбира.

— Осторожнее, Алекс.

— Кристофер, — шепчет Алекс, огибая фанерную сцену. Все его мысли — о том, чтобы взять банку, — вот тебе…

Тут он цепляется носком о фанеру, падает, и две дюжины алюминиевых банок летят на сцену.

Сеймур

Он смотрит на телефон, думает: звони. Звони. Однако телефон молчит.

17:38.

Банни уже должна была закончить смену по уборке. На ноющих ногах, с болящей спиной она будет ждать, что Сеймур заберет ее и отвезет в «Пиг-энд-панкейк». Проносятся ли за окном полицейские машины? Говорят ли ее коллеги о том, что в библиотеке что-то происходит?

Он пытается вообразить, как где-то рядом собрались воины Иерарха, обмениваются кодовыми словами по рации, координируют усилия, чтобы его выручить. Или — закрадывается новое сомнение — полиция как-то блокировала сигнал его мобильного? Может быть, люди Иерарха не получили его звонка. Сеймур думает про красные отблески на снегу, про зависший над можжевельником дрон. Есть ли у лейкпортской полиции такое оборудование?

Раненый на лестнице лежит, зажимая правой рукой окровавленное плечо. Глаза у него закрыты, кровь на ковре засыхает, из бурой становится черной. Лучше не смотреть. Сеймур переводит взгляд на длинную тень в проходе между художественной и научно-популярной литературой. Как же он все запорол!

Готов ли он за это умереть? За то, чтобы выступить от имени бесчисленных существ, стертых человеком с лица земли? Слабых и безгласных? Разве не так поступают герои? Герои сражаются за тех, кто не может сам за себя постоять.

Все тело чешется, подмышки мокрые, ногам холодно, мочевой пузырь вот-вот лопнет. В одном кармане «беретта», в другом — мобильный. Сеймур снимает наушники, вытирает лицо рукавом ветровки и смотрит через проход в сторону библиотечного туалета. И тут сверху канонадой раздается грохот.

Глава одиннадцатая

В чреве кита