Птица без крыльев

— Прости меня, Эгги, прости, — заныла Джесси, не давая Агнес и рта раскрыть. — Но я не знала, как выкрутиться, это все, что мне пришло в голову. И кто мог ожидать, что отец вернется так рано?

— А кто мог ожидать, что ты болтаешься на улице с одним из Фелтонов? — со злостью выпалила Агнес, подходя к сестре. — Представь, что было бы, если бы отец узнал об этом?

— Ах, Эгги, вот поэтому я… ну, в общем, сказала первое, что пришло на ум. Я страшно испугалась и совершенно растерялась.

— А сегодня вечером ты храбро заявляла, что собираешься жить самостоятельно, разве не так? Так что же ты? Давай, действуй, раз решила, подтверди, что настроена серьезно. Имей смелость открыто сказать о ваших встречах или оставь этого парня. Но для его и твоего собственного блага, а также для спокойствия всех остальных лучше бы тебе выбрать второй вариант, и чем скорее, тем лучше.

— Эгги, но я… не могу так поступить. Не могу. А потом, не о чем, в общем-то, рассказывать. И что такого, что я сказала, будто относила полотенца по твоему поручению?

— Конечно, ничего особенного, если не считать того, что он хотел меня ударить.

Джесси отшатнулась, лицо у нее вытянулось.

— Нет, что ты, этого не может быть, — затараторила она.

— Очень даже может. Я пригрозила, что уйду немедленно, если он меня только тронет, и тогда он немного остыл. Мне бы не пришлось далеко искать приют. Сестры Кардингс позволили бы мне пожить у них некоторое время. Должна заметить, я уже не в первый раз думаю об этом. — Агнес повернулась и с каменным лицом решительно вышла из комнаты. Казалось, она настроена тотчас же осуществить свою угрозу. Девушка прошла коридор и, оказавшись в своей комнате, не раздеваясь бросилась на постель.

Счастье, счастье… Ей опять вспомнилась молодая пара. Агнес снова сказала себе, что обязательно должен быть какой-то другой путь в жизни. Его не могло не быть. Умом ее Бог не обидел, почему бы ей тогда не добиться какого-то удовлетворения от жизни, если не получится устроить личную жизнь?

Агнес полежала еще некоторое время, потом, поднявшись с постели, принялась раздеваться. Оставшись в лифчике и нижней юбке, она подошла к умывальнику и налила в таз воды.

Несмотря на ледяную воду, Агнес вымыла руки до плеч, шею и лицо. Потом сняла белье и переоделась в ночную рубашку. Она окончательно продрогла, пока добралась до кровати.

Девушка не стала выключать свет, а села в постели, поплотнее подоткнув одеяло, и новыми глазами оглядела комнату. Здесь она жила с шести лет, но ни одна из вещей не появилась по ее желанию. Гарнитур из орехового дерева — шкаф, умывальник с мраморным верхом и кровать с деревянными спинками — выбирала на свой вкус мать. Как и занавески с покрывалом. Агнес помнила то время, когда интерьер комнаты казался ей очень милым. Она радовалась, что на полу поверх линолеума постелен ковер. Агнес не могла с точностью сказать, когда все здесь ей перестало нравиться. Особенно раздражало, что шторы на окнах беспрестанно менялись.

Девушку захлестнула волна страха, и она мысленно сказала себе, что должна обязательно покинуть этот дом, иначе ей придется остаться в нем навсегда. «Это невыносимо, — думала Агнес. — Если я уйду, отцу придется приобщить к делам в магазине Джесси. А почему бы и нет? Или, к примеру, мать. И она могла бы спуститься в магазин и поработать по очереди с Джесси. Но до этого она едва ли снизойдет. Такое занятие она считает ниже своего достоинства. Мать всегда подчеркивала, что продавщицей никогда не была и начинать не намерена. Однако в то же время ничего не имела против того, чтобы эту работу выполняла ее дочь».

Агнес услышала, как хлопнула кухонная дверь. Это отец направился в спальню. На этот раз не прозвучало его обычное: «Спокойной ночи, Эгги, спокойной ночи, Джесси». Расскажет ли он матери, что произошло? Агнес в этом сомневалась, так как мать, скорее всего, давно спит. Она, наверное, легла рано, иначе Джесси не удалось бы улизнуть из дома.

Ее вдруг стало подташнивать, надо было выпить воды. С большой неохотой Агнес выбралась из нагретой постели. От холода у нее буквально зуб на зуб не попадал. Сняв с вешалки халат и запахнув поплотнее ворот, Агнес взяла со столика у кровати подсвечник со свечой и побрела по коридору в кухню. Она налила себе воды и сделала несколько глотков, но лучше ей не стало, более того — начало сводить желудок.

— О Господи, этого еще не хватало, — пробормотала девушка, поднимаясь со стула и представляя, что ей предстоит идти в дальний конец дома, где находился туалет.

Стоило ей приблизиться к туалету, как она услышала голос отца, доносившийся из расположенной неподалеку спальни родителей. Слова было трудно разобрать, слышался лишь невнятный говор. Иногда отец делал паузы, наверное, тогда говорила мать.

Постепенно тошнота прошла, и Агнес вышла в коридор, собираясь потихоньку вернуться к себе. Но в этот момент слова отца прозвучали очень явственно, и то, что она услышала, заставило ее остановиться.

— А кто виноват за эти вечера в клубе, позволь тебя спросить? — вопрошал отец.